Ася Медовая - Преданная тобой

Ясмин закончила разговор и вышла из опустевшей палаты. Пока мать в пути, надо подкараулить Кадира, выбрать место, где они «случайно» встретятся, и теперь он «подслушает» разговор Ясмин с матерью.

Такой хитрости Ясмин научилась у Азры. Подговорить тут, подготовить там и влить в уши тому, кто желает услышать.

У него горе, у Айши горе, а вместе – отличное разрешение ситуации. Айша утешится и немного успокоится, заботясь о младенце. Кадир будет счастлив, что у сына появится порядочная кормилица, сосредоточенная только на его наследнике. А Ясмин будет рядом с Кадиром, чтобы вернуть его любовь.

Словно услышав ее мысли, Кадир показался в коридоре и прошел мимо Ясмин, направляясь в холл этажа. Она пошла за ним до самого автомата с кофе.

А вот и отличное место, чтобы позже застать его здесь и рассказать об идеальной кормилице для сына.

Ясмин развернулась, чтобы пойти в палату к Айше, когда рука Кадира легла ей на плечо:

– Простите. Как та девушка? Она ваша подруга? Родственница?

– Которая? – внезапно осипшим голосом проговорила Ясмин, поворачиваясь к Кадиру лицом и безумно жалея, что он убрал ладонь и больше не касается ее.

– Которая потеряла ребенка…

– Сестра, – прошелестела Ясмин.

Вот он, идеальный момент скормить ему историю Айши.

– Она убита горем. Недавно овдовела, и дочь была единственным якорем, держащим ее в этом мире.

– Сочувствую…

– Теперь она сцеживает молоко и плачет. Складывает ползунки и рыдает. У нее не осталось никого, о ком можно позаботиться. Убаюкать, спеть колыбельную… Приложить к груди.

– У нее есть вы. Просто будьте рядом. Тогда любое горе можно пережить… Я надеюсь.

Кадир улыбнулся, пытаясь приободрить Ясмин, но даже эта улыбка была печальной. Он ушел, а Ясмин смотрела ему в спину и удивлялась. Ведь она практически прямым текстом сказала, что Айша идеальная кормилица его сыну!

Почему он не ухватился за эту мысль?

Нет, не она, и голос не ее.

Кадир тряхнул головой отгоняя призраков, допил кофе и выбросил стаканчик. Как же тяжело находиться рядом со скорбящими и самому чувствовать боль утраты. Но у него хотя бы останется сын, а та девушка потеряла всю семью.

Столичные врачи так и не смогли помочь подорванному здоровью Мирай. Она ушла, не просыпаясь. Ушла, не попрощавшись ни с ним, ни с сыном. Вряд ли она любила Кадира, и он не успел полюбить её, но от этого горе переносить не легче.

На его плече попеременно рыдали мать, госпожа Доган и Эсма. Он машинально произносил слова утешения, но его сердце уже не способно было страдать. Невыносимая концентрация боли.

Кадир в сотый раз шел к автомату, брал кофе и шоколадный батончик, съедал и запивал, не чувствуя вкуса, и возвращался, зная, что вся скорбь еще впереди, что его маленькие побеги от палаты ничего не решают и не отодвигают беду.

Невольно при каждом таком проходе он искал глазами ту, чей голос напомнил голос Лейсан. Или он не похож, а Кадиру только показалось? Только вместо нее он столкнулся с худенькой бледной девушкой, сестрой, которая потеряла ребенка.

Кадир отступил от автомата, предлагая ей взять приготовленный кофе.

– Спасибо, – неуверенно улыбнулась она, – но я пью с молоком и очень сладкий.

На секунду сердце пронзило какой-то особой, адской болью от неуверенной улыбки девушки. Она тоже напоминала ему улыбку Лейсан. И в целом черты лица были отдаленно узнаваемыми. Родными, любимыми.

Он сходит с ума?

Пока девушка ждала кофе с молоком, Кадир без всякого стыда и почтения разглядывал ее. Она худощавая, истощенная даже. Волосы светлые, но с медным отливом, у Лейсан были волосы, пожалуй, как у сестры, русые. Глаза этой отдавали легкой зеленью. Вроде смотришь – серые, а приглядишься и замечаешь зеленые искорки.

Еще он заметил морщинки. Не возрастные, а мимические, но очень говорящие. Эта девушка много хмурилась, плакала и редко улыбалась. Даже сейчас, удивляясь его вниманию, она улыбается, извиняясь, словно заранее признавая, что успела провиниться.

– Как вас зовут?

Она вздрогнула.

– Не пугайтесь. Ваша сестра называла ваше имя, но я забыл. Простите меня.

Девушка обняла стаканчик с кофе двумя ладонями и снова сверкнула на него зелеными искрами, словно намекая, что она не простой человек, а лесная нимфа.

– Айша.

– Айша, – повторил он. – Я очень соболезную вашей утрате.

Уголки ее губ задрожали и поползли вниз. Айша даже не пыталась поблагодарить его за сочувствие.