Мария Ветрова: Наперегонки с судьбой

«Если бы он ушел, — подумала девушка, — я бы слышала, как хлопнула дверь… Да и как он мог уйти, оставить меня тут одну?.. Очевидно, сидит с остальными в гостиной. После такой травмы не очень-то поскачешь!»

Настя бы очень удивилась, узнав, что ни в гостиной, где тихо что-то сам себе под гитару в полном одиночестве напевал Капитан, ни в маленькой комнатке, где о чем-то разговаривали Мария Петровна с Ромашкой, Павла не было. Его вообще нигде не было в квартире.

— Девушка Настя, — весь вид Дона Антонио выражал бескрайнее возмущение. — Категорически запрещаю вам пребывать в какой бы то ни было иной реальности вплоть до полной готовности оленя! Немедленно, солнышко, лезь на стул и достань нам во-он тот графинчик, пока Кедыч давит гранатовый сок… Эй, Кедыч, ты что делаешь?! На меня не брызгай, а то выйду отсюда в этих пятнах, водитель перепугается… О-о-о… А у Пашеньки-то отличный вкус, оказывается!

Настя прекрасно поняла, что данное замечание относится непосредственно к тому зрелищу, которое являла она, стоя на стуле. Следовательно, «состязания» продолжаются! И вдруг, вопреки всему произошедшему за сегодняшний день, захотелось смеяться. Правда, неизвестно чему. Может, просто тому, что жизнь на самом деле прекрасна и действительно богата удивительными сюрпризами?.. Настя очень бы удивилась, если бы могла в этот момент услышать разговор Марии Петровны и Ромашки. Потому что именно сейчас обе они выражали совсем другое мнение, можно сказать, прямо противоположное Настиному, о той же самой жизни.

— Значит, он все-таки объяснился, — Мария Петровна настороженно посмотрела на Ромашку и отошла к окну. — И?..

— Это было очень трогательно. Я дала понять, что ему есть на что надеяться.

— Что? Боже мой… Ромашка, ты сошла с ума!

— Неужели?

— Но… ты же его не любишь, совсем не любишь!

— Да? Между прочим, мне сорок девять.

— Деточка, — Мария Петровна шагнула к Снежане и присела рядом. — Деточка, — взволнованно начала она, — мне — шестьдесят четыре! И если бы я соглашалась на каждое предложение, которое мне делали…

— …то вряд ли бы об этом сейчас жалели!

— А я думала, что тогда, с… Ну, ты знаешь… Что это было настоящее, что ты до сих пор…

— Что «до сих пор»?! До сих пор жалею, что сделала тогда аборт? Ради… ради того, чтобы остаться с ним, не потерять профессионализм, став лучшей актрисой у него — лучшего режиссера… Боже мой, ради Бога, не надо, Мария Петровна, не надо!

— Погоди, я не об этом… Ты поступила малодушно! Я про Капитана! Еще можно понять, когда молоденькие выскакивают замуж по расчету. Но ты — красивая, умная, тонкая наконец!.. Ну, подумай: всю оставшуюся жизнь тебе предстоит засыпать и просыпаться рядом с человеком, которого ты не хочешь, не желаешь! Ведь это же наказание! Я бы и то так не смогла. Ни за что не смогла!

— Извините. Но вам ведь и не предлагают…

Но так уж все складывалось здесь в этот вечер — словно нарочно кто-то взялся всех выручать, чтобы, даже вспыхнув, не разгорелась ни ссора, ни что-либо подобное. Именно в этот момент сияющая, как китайский фонарик, Настя влетела в комнату, созывая всех к столу.

— Ой, простите… Мария Петровна, мясо готово! Только, если можно… я позвоню маме?

За долгие и отнюдь не всегда легкие годы своей жизни Мария Петровна блестяще овладела искусством в считанные секунды брать себя в руки. Поэтому-то Настя, не успевшая разглядеть лица Снежаны, пулей вылетевшей отсюда, не заметила никаких следов состоявшегося разговора.

— Конечно, деточка, звони… Мы не подумали, а ведь уже поздно, мама, наверное, беспокоится!

— Вы не поняли, — Настя смущенно опустила глаза. — Моя мама сейчас совсем в другом городе. Звонок междугородний, а у меня ни копейки денег… Но я вам потом обязательно отдам!

— Господи, конечно, звони… Аппарат — у зеркала…

Настя отлично в зеркале видела, что Мария Петровна никуда не ушла и, следовательно, будет слышать ее разговор. Но выхода у нее не было, если почти зажмурившись, тараторить и тараторить, едва услышав по ту сторону провода родной голос:

— Мамуль, это я… Все отлично! Сегодня вывесили списки, я там есть. Да, поступила! Ну чего ты плачешь? Не волнуйся, тебе нельзя!.. Конечно, учу. Мамуль, все, пока, у меня время кончается, завтра напишу! Целую!!

— И ты молчала?!

Мария Петровна не просто улыбалась — она сияла. Но разве можно обманывать такую замечательную женщину? Особенно если ты обманывать-то не умеешь, и главное, терпеть не можешь?!