Катя Саммер - Нырнуть без остатка

Люди спрашивают о многом. Но о том, искала ли я родителей, – никогда.

– Есть вещи, которые тяжело представить.

Разговор дальше не клеится. Мы оба не хотим углубляться в детали, оба не стесняемся задавать прямые вопросы. Каждый ловит волну и плавает в собственных мыслях.

Я чуть вздрагиваю, когда тишину пляжа нарушает заливистый смех. Смотрю в сторону, откуда доносятся голоса, а после и мелодия гитары. Там своя вечеринка, на нас никто не обращает внимания.

Я знаю эту песню – про ночь, стоны и страдания скорпионов 2 2 Имеется в виду песня «Ночь» исполнителя Горький , сама не замечаю, как начинаю подпевать. Замираю, только когда на откровенной фразе встречаю взгляд Горского. Холодный, кажется, даже бездушный и при этом пронзительный до дрожи. В его глазах явно запаяны магниты, иначе не могу объяснить то, что происходит.

Музыка стихает, но продолжает играть в голове. Я совсем не моргаю, глаза печет. Не моргаю, потому что боюсь. Боюсь закрыть их и даже на миг представить то, о чем думаю сейчас. Нельзя. Глупые мысли.

Я слишком долго не дышу и давлюсь воздухом. Из легких вырывается странный хрип, который портит магию. Я возвращаюсь на землю откуда-то из космоса. Мысли восстанавливаются в логические цепочки и приводят к одному-единственному выводу: мне здесь не место.

Не успеваю я открыть рот и даже пошевелиться или встать, Горский резким движением скидывает верх вместе с майкой. Я пытаюсь подобрать слова, но чертовски теряюсь.

– Поплывешь со мной? – прорезает ночь его голос.

– Нет.

– Тогда приятно было познакомиться, девочка Рада.

Он стягивает штаны и ныряет с понтона вперед. Я долго вглядываюсь в пустоту, чувствую, как в ожидании замедляются удары сердца.

Когда Горский выплывает, я уже едва могу его различить. Небольшая точка вдали по имени Никита.

– И мне, – шепчу в пустоту. – Наверное.

Рада

Я всегда чутко сплю. Ночью не ощущаю себя в безопасности. Наверное, это из детства. И нет, ничего страшного со мной не приключалось, но детский дом после заката представляет собой мало приятного. Не в интересах ночных воспитательниц с их зарплатой заниматься педагогикой. Особенно со взрослыми парнями, которые чувствуют себя хозяевами положения.

В общем, просыпаюсь я обычно с рассветом или от любого шороха. Но не сегодня. Сегодня сплю до победного. Ире даже приходится будить меня настырным стуком, потому что телефон, как всегда, на беззвучном. Почти на ходу умываюсь и чищу зубы. Не представляю, что могло мне сниться и так крепко держать за гранью реального: едва открыла глаза, образы ускользнули.

День эстафетных соревнований пролетает незаметно. Сегодня все организованнее, живее. Людей больше, работа слаженнее. Правда, при этом и жарче намного – солнце явно спутало осень с летом. Я устаю сильнее, чем раньше, и сбегаю при первой возможности. Ближе к вечеру, когда народ рассеивается, быстро окунаюсь в море у берега и перекусываю с Ирой в столовой. От продолжения банкета отказываюсь. На этот раз Пустовая не настаивает, кивает и хитро улыбается. Представляю, что у нее на уме – она о Горском не умолкала. И ладно. Если так я спасусь от ее гениальных идей свести меня с кем-нибудь, пусть думает, что хочет.

Сворачиваю с оживленной дорожки на пустырь за летними домиками и делаю контрольный звонок – только душу травлю – и в разбитых чувствах плетусь отдыхать. Не выходит у меня беззаботно радоваться жизни вдали от него. Кажется, что я его предаю.

Перед сном, как ни сопротивляюсь, в голове все же мелькает мысль, что ни разу за день не увидела Горского, но я намеренно ее игнорирую. Не нужно.

Крепкий сон вторые сутки подряд идет мне на пользу: на следующее утро встаю до будильника, к приходу Иры уже в полной боевой готовности. Дома с дежурствами и буйными соседями так, конечно, не выспишься.

– Хорошо выглядишь, кроха, – смущает меня Пустовая.

Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Разве что нервничаю больше, мне это не нравится. И ее комплименты лишь сильнее выбивают из колеи.

– А кому-то вчера весело было, – замечаю по ней.

Под глазами круги залегли, за голову держится.

– И не говори. Было круто! Я ногу подвернула, когда танцевала на столе.

Невольно улыбаюсь. Они такие разные с мужем. Как только уживаются?

– Ну ты же знаешь закон: если было хорошо, потом всегда плохо.

– Эй! – Ира грозно машет пальцем перед моим лицом. – Отставить пессимистичный настрой! Замечу хмурой, будет хуже, поняла?