Наталия Романова - Мультяшка

Или посчитал, что отравление – это меньшее из зол.

Грязную посуду Максим убрал сам – определил её в посудомоечную машину, протёр стол и устроил остатки ужина в холодильник, упаковав в контейнеры.

Мира не понимала, как ей относиться к происходящему, и не стремилась понять. Она приехала сюда пережить конкретный день, пересидеть его вдали от всего, что напоминало о случившемся, убежать от острой боли, которая начинала скрестись злой кошкой на душе, забыться, не думать, а для этого хороши все средства и любые люди, кроме дедушки и его дома.

Она спросила, где ей ложиться спать, и получила ответ, что в спальне ей будет удобно, Максим даже постелили ей постель и показал, как работает подсветка на потолке и на стене в виде торчащих ассиметричных рейлингов, напротив стеклянной стены, такой же, как в большой комнате. Спальня была обставлена так же лаконично. В ней не было ничего, кроме тонкого шкафа-купе с зеркальными дверцами, в которых отражалось всё пространство, и кровати с огромной, до потолка, обитой серой тканью спинкой и двумя тумбами по краям – они являлись частью кровати, единым целым. Ещё Максим показал, где находятся запасные одеяла и подушки, взял себе постельное бельё и отправился спать на полукруглый диван.

Мира вздохнула, быстро переоделась, прошмыгнула в душ, внутренне содрогаясь от того, что за дверью всё прекрасно слышно. Как шумит душ, работает фен, шипит вода из-под крана. В итоге, не просушив толком голову, она предпочла заплести волосы в косу, скользнула в спальню и нырнула под одеяло. Когда она пробиралась мимо, Максим уже спал, свет из спальни осветил часть большой комнаты. Она обернулась – диван был разложен, Максим откинул руку вверх, ладонь расслабленно раскрылась, нога, согнутая в колене, торчала из-под одеяла, лица не было видно.

Долго ворочаясь и устраиваясь на новом, не самом удобном, несмотря на комфортный матрас и хорошее постельное бельё, месте, Мира, наконец, уснула.

Проснулась она от вскрика, кажется, чужого, от ощущения взгляда из темноты, по спине прошёл холод, кожа мгновенно покрылась мурашками, начало знобить, она не могла дышать, боялась повернуть голову и увидеть того, кто смотрит в упор, хотя и понимала, что это больное воображение и усталость.

Закрыть глаза Мира долго не могла, а когда всё же получалось, тут же проваливалась в забытьё, выныривая резко от того же крика. Как бы она ни куталась в одеяло, становилось холоднее и холоднее, будто липкий туман расползался по спальне и тянул к ней свои леденящие щупальца в попытке обхватить, обжать, как тисками, и задушить. Она дышала всё чаще, покрылась потом, несмотря на холод, и уже стучала зубами не только от сырости тумана и холода, но и от ужаса, от взгляда, который вворачивался в неё до боли, как гвоздь.

«Это просто кошмар, это не на самом деле», – твердила себе Мира, но сколько не говори «халва», слаще не станет. Сколько она не убеждала себя, что это кошмар, но холод и покрытая мурашками кожа, сердцебиение, затруднённые дыхание, были наяву, как и страх, сковывающий движения.

– Мира? – вдруг раздался голос.

Она завизжала так, что сама чуть не оглохла, подпрыгнула на кровати и начала открывать рот, как рыба на суше, испытывая такой же ужас, пятясь спиной к изголовью кровати, упираясь и скользя пятками по скользкому белью, путаясь в одеяле.

– Мультяшка? – снова донеслось из темноты.

Голос надвигался, был совсем рядом, так близко он ещё не был ни разу, она даже чувствовала дыхание и горячие руки, которые схватили её, прижали руки к бокам, а тело вжали в матрас.

– Мирослава, перестань драться, – теперь голос звучал спокойно, размеренно, даже высокомерно и у самого лица Миры. – Всё хорошо, это кошмар, у тебя была сложная неделя, не лучший день твой жизни, ты устала, но это кошмар, он прошёл. Прошёл?

Мира открыла глаза и посмотрела на Максима, лицо было рядом, она даже почувствовала лёгкий запах чеснока и медленно кивнула, соглашаясь, что кошмар прошёл. Ненадолго, как она точно знала, но сейчас прошёл.

– Тебе лучше? – казалось, Максим был взволнован.

– Пить хочу, во рту пересохло, – еле проговорила слова Мира.

– Я принесу воды, – Максим медленно отпускал руки, внимательно, с опаской глядя на девушку, как на снаряд замедленного действия. Мира покачала головой, показывая, что она не останется здесь одна. Ни за что.

– Пойдём, – он потянул за руку, почти силой поднимая её из кровати, выпутал из одеяла, отвёл и усадил на разобранный диван, принёс стакан воды. Мира покорно выпила.