Марья Цепиш - Мой Черный Князь. Часть 2

Я смотрю на него почти в ужасе. Не понимаю, шутит он или серьезен. Не знаю, как на это реагировать. Во-первых, это странно − для чего заниматься онанизмом, если рядом есть живой половой партнер. Во-вторых, сие даже звучит как-то отвратительно. Насколько помню, в нашем студенческом общежитии подозреваемых в онанизме жестко высмеивали. Если кто-то долго плескался в душе и выходит оттуда с чрезмерно довольным видом, к нему очень надолго приклеивался ярлык невостребованного неудачника, который только и может, что щупать сам себя. Считалось, что парни могут это делать только в том случае, если им никто не дает. Сутулые ботаники в толстых очках с мехмата и физфака в основном все не были замечены в компании девушек и автоматически нарекались сокращенным прозвищем «онан», что означало «онанист анонимный». То есть удовлетворять себя собственными усилиями – это априори позорно. Это я уяснила со студенческой скамьи. Если Князев хочет заставить меня это делать, может ли это означать, что он таким образом собирается просто поиздеваться надо мной и обозначить, что утратил ко мне интерес? Поскольку я его больше не привлекаю, теперь мне остается лишь заниматься постыдным онанизмом?

Я рассказала ему об этих предположениях, которые пришли мне в голову. Сначала он внимательно посмотрел на меня, а потом расхохотался.

− Эмка, уровень твоих комплексов − выше твоей макушки. Это же все твое собственное тело: и руки, и ноги, и то, что между ног. Тебе стыдно до себя самой дотрагиваться? Когда в душе ты моешь промежность, тоже краснеешь?

Я молчу, понимая, что на моем лице сейчас очень глупое выражение.

− Я хочу получать от отношений с тобой максимум удовольствия, и чтобы ты его получала тоже. Для этого нужно изучать себя и друг друга. Без комплексов и стеснения. При любом занятии, чтобы получить результат, надо знать, как за это браться. Понимать технологию процесса, алгоритм, набор ингредиентов, которые, складываясь между собой, прореагируют и дадут эффект. Если не владеть этим, то ты будешь обречена на вечные эксперименты, получится или не получится. Учись владеть инструментами, у тебя сейчас есть отличная возможность узнать о том, какие существуют и как их лучше применять. Будем строить наши отношения, опираясь на научный подход.

Я чувствую, что действительно начинаю краснеть. Отворачиваюсь и тру ладошками разгоревшиеся щеки. Князев обнимает меня, а потом управляет моим телом так, чтобы я оказалась сидящей спиной к нему на его коленях. Прижимает меня к себе, голую и податливую, взволнованную и смущенную. Касается ладонями и кончиками пальцев всего моего тела, гладит живот, спускается ниже, вызывая острую и гудящую боль где-то в глубине влагалища, прижимает пальцы к клитору. Нежно поглаживает тоненькую кожу, пульсирующую от напряжения, и вся моя промежность очень быстро становится мокрой. В кого он меня превратил? В похотливое создание, ждущее, когда меня потащат в постель?

− Хочется, да? − Князев шепчет, едва касаясь языком моей шеи. − Хочется, чтобы я засунул в тебя член, терся им внутри, чтобы смазка в твоем влагалище взбивалась в пену? Чтобы я вертел тебя в разные стороны, а ты делала вид, что уступаешь мне, только потому, что я сильнее? Я же знаю, что не только поэтому…

Князев засовывает палец во влагалище и мне хочется плакать от досады. Ну какой палец, зачем эти жалкие подачки? Этих прикосновений не достаточно, чтобы получить то, что стало таким необходимым для меня. В животе будто натянулись скрипичные струны, которые тихонько звенят от напряжения и ждут, когда на них сыграют.

− Ужасные ощущения в теле, да? Будто часовая бомба тикает, но не взрывается? − Князев продолжает издеваться.

− Откуда ты так хорошо и досконально все про меня знаешь? − я говорю это сквозь слезы.

− У меня было достаточно половых партнерш и пациенток, чтобы я мог наблюдать и делать выводы. Ну что, покажешь мне то, как вдумчиво и старательно ты исследуешь свое тело? Пойми: чтобы испытывать настоящее удовольствие, этому нужно учиться, раскрывать себя и будить то, что раньше благополучно спало.

Я начинаю рыдать взахлеб. Потому что его приказ видится мне унизительным. Но еще более унизительно и отвратительно то, что во мне есть четкое понимание: я обязательно выполню его.

− Покажешь? − Князев обжигает мое бедро сильным хлопком.

− Я боюсь, Андрей. Это отвратительно. Я так не могу. Я же не порнозвезда, − лепечу я, пытаясь уговорить его передумать. Хотя, зная некоторые, пусть и еще не все, особенности его характера, понимаю, что мне придется делать еще и не такое.