Даша Громова - Вопреки

С завтрашнего дня я начинаю новую жизнь, и, нет, я не бросаю курить или начинаю худеть, – я в полном смысле этого слова начинаю жить заново! У меня будет новое имя, новый дом и новые друзья, которые будут окружать меня на протяжение всей моей новой жизни, а с прошлой мне предстоит расстаться через 12 часов, когда я пройду стойку регистрации в аэропорту. Как я до этого докатился? Заваривайте чай покрепче – это будет долгая история…

Я проснулся около полудня. В квартире никого не было – это я понял по тому, что в прихожей не горел свет, а с кухни не веяло ароматом свежего крепкого кофе, который папа обычно пил, пока не надоест. Из постели мне совершенно не хотелось вылезать: мне было так уютно лежать под большим хрустящим одеялом, что казалось, ничто не способно было лишить меня этого удовольствия. Но нет, кое-что всё же нашлось! Я почувствовал, как большой мокрый нос начал толкать меня в ногу, пытаясь стянуть одеяло. Ну спасибо, Барни, будильники с тобой можно вообще не заводить!

– Всё, встаюю-ю-ю! – Протянул я, когда Барни принялся меня облизывать. Поверьте мне, лучше сделать всё, что хочет эта собака, прежде чем начнётся слюнявая атака! Сенбернар – это вам не чихуахуа весом в килограмм, это здоровенная машина весом под центнер, жаждущая объятий. Я сел на кровати и посмотрел в окно. Солнце уже во всю светило в щель между закрытых штор, требуя моего пробуждения. На голубом небе появлялись редкие облака, тут же прогоняемые ветром. Листва на деревьях под окном приятно шелестела осенний вальс, и, не зная, что сейчас сентябрь, можно было бы подумать, что наступило солнечное августовское утро. Но наслаждаться утренним умиротворением мне было не суждено: Барни стал подгонять меня, пытаясь запрыгнуть то на кровать, то мне на коленки. – Иду! – Я натянул спортивки и вышел в коридор.

Я заглянул в папину комнату, кроме раскиданных вещей и незаправленной постели, в комнате никого не было. Я зашёл в ванную, по пути заглянув на кухню. На столе стоял давно остывший мой завтрак, а на плите турка с кофе. Вообще, когда появилась Марта, то наши с папой завтраки стали более разнообразными, чем доставка еды по утрам. Но всегда было забавно наблюдать до этого, как папа время от времени пытается что-то сообразить на кухне, чтобы то не убежало или не сгорело.

Я умылся и вернулся на кухню, где меня ждали оладья с карамелью и, ещё не пригоревший от моей криворукости, кофе. Я высыпал кофе в турку, добавив сахар, и налил воды. Подождав, пока кофе перестанет цвести, я долил в турку остаток воды с молоком, и поставил её вновь на плиту. Вообще, я обожал готовить кофе! Для меня это был такой сакральный момент, когда я только проснувшись совершал этот ритуал, что я чувствовал, как плохие мысли уходят из моей головы с каждым лопнувшим пузырьком кофе. Убрав турку с плиты, я поставил её на подоконник остывать, примостившись рядом, и достав телефон. Сегодня мой день был абсолютно непредсказуемым, но он был моим, чёрт возьми, моим!

Я включил в кухонных колонках музыку и принялся смотреть социальные сети. Вообще, я стал замечать за собой, что с каждым днём социальные сети всё меньше меня интересовали, хотя ещё год назад, я бы не смог спокойно жить, зная, что не выложил ни одной фотографии в историю или видео. Сейчас я вообще не помню, когда последний раз хоть что-то выкладывал!

«Привет, я сегодня с 13 свободна!»

Вот же черт, я совсем забыл, что договорился погулять с Дашей. Я вообще не представляю, как ей смотреть в глаза, зная, что уже вечером я перееду из страны навсегда! Да, я как последний придурок, ей ещё ничего не сказал. Но мне страшно ей это говорить! Я не хочу, чтобы ей во второй раз было больно.

«Привет. Хорошо. Куда пойдём?»

«У тебя возле дома есть классное кафе. Туда?»

«Не вопрос! Жду тебя к 14:)»

Вообще это был большой вопрос, ведь как ей сказать всё то, что я собирался, я совершенно не представлял. Конечно, нужно быть полным кретином, чтобы, например, сказать, что я уезжаю учиться, потому что с учёбы когда-нибудь да возвращаются. Врать тоже не хотелось, но правда меня пугала сильнее, чем сам переезд. Я уже однажды предал Дашу, и я не хочу предавать её ещё раз. Тогда, она меня простила, но это не значит, что простит и в этот раз. Хотя, чем я заслужил её прощение, я не представлял! Но думать об этом сейчас было бы сравни самоубийству.