Кэти Эванс - Раунд 2. Ты будешь моим

Он терял контроль над собой.

Он неожиданно обхватил мой затылок рукой и прошептал мне в ухо:

– Мне надо кое-что сейчас сделать. Я тебя люблю. Я безумно тебя люблю и собираюсь вернуться, чтобы все с тобой было в порядке, хорошо?

Я кивнула, несмотря на то что чувствовала себя совершенно дерьмово. Казалось, все тело било электричеством. Я закусила губу, чтобы сосредоточиться на душевной боли, которую испытывала, но физическая боль от укусов страшных существ была сильнее. Я пыталась храбриться, но при воспоминании о скорпионах, ползущих по моему телу, об этих страшных иглах и клешнях… трех черных точках на голове… Я снова содрогнулась от ужаса в его объятиях и с трудом подавила рвоту.

– Почему она дрожит, черт возьми? – спросил Ремингтон.

– Нервная система поражена. Насекомые несколько раз ее ужалили, и это очень болезненно. Пока неотложная помощь до нас добирается, давай-ка дадим ей обезболивающее.

Мы вернулись в номер, и Реми уложил меня на что-то мягкое. Судя по синей обивке, это был диван. Реми отбросил волосы с моего лица, чтобы я могла видеть его глаза.

– Я эту гниду сейчас раздавлю.

А потом он молниеносно исчез, как ураган, готовый смести все на своем пути, а мой мозг был настолько затуманен, что я даже не успела опомниться. Его голос, когда он делал это заявление, был таким спокойным и даже холодным, что мне почти удалось себя убедить, что он просто вышел мне за лекарством.

– Черт, он опять на взводе и вот-вот сорвется. Рай, иди за ним следом и останови прежде, чем он увидит Скорпиона или кого-либо из его прихлебателей. Диана! Приготовь холодные компрессы и оставайся ждать парамедиков. Нам надо догнать этого парня!

В последний раз, когда я видела Ремингтона в маниакальном состоянии, Пит вколол ему шприц с успокоительным в яремную вену, и, услышав их удаляющиеся шаги, я немедленно вскрикнула:

– Пит, только не смей ему ничего колоть в шею.

А потом я со стоном уронила голову, и меня вырвало прямо на ковер.

Парамедики приехали и очень скоро уехали обратно, а мы целых полчаса ждали. Останки скорпионов были сложены в контейнер с крышкой, на который я опасливо поглядывала. Мне было рекомендовано принять тайленол и бенадрил, приложить к пораженным местам холодный компресс, а в случае, если вдруг станет хуже, снова вызвать неотложную помощь, чтобы ввести антидот.

Теперь, когда лекарства, наконец, подействовали, я почувствовала себя намного лучше. Рядом с диваном в гостиной стояло мусорное ведро на тот случай, если у меня снова случится приступ тошноты.

Мне казалось, меня так сильно рвало, что я потеряла половину веса. Диана сидела рядом, прикладывая к местам укусов лед, чтобы облегчить мои страдания, но я все еще пребывала в шоке. Я чувствовала вялость из-за успокоительного и препарата против аллергии, но, по крайней мере, язык уже не был таким распухшим.

– Я же говорила тебе, что у этого парня самая большая на свете красная кнопка разрушения, – мягко произнесла Диана, прижимая влажный компресс к моей руке. В тот момент она очень напоминала мою мать, и на мгновение я почувствовала такую ностальгию по дому, что мне захотелось плакать. Но мой настоящий дом рядом с парнем, который сейчас отправился вниз, готовый забить до смерти психопата, сотворившего это со мной.

– Пожалуйста, сделайте так, чтобы он никогда больше не встречался со Скорпионом, – умоляюще произнесла я. – Если из-за меня он снова попадет в неприятности…

– Он не попадет из-за тебя в неприятности, Брук, – уверила меня Диана. – Ты же его любишь. Ты единственная женщина, которую он когда-либо любил, и единственная, кто по-настоящему любила его и принимала таким, какой он есть. В детстве он не получал любви. От него отказались родители, выбросили, как ненужную вещь. Ты же понимаешь, что он будет защищать тебя изо всех сил?

Зрение мое затуманилось из-за слез, и я произнесла прерывающимся голосом:

– Я тоже хочу защитить его, но не могу сейчас даже стоять на ногах…

К тому времени, как ребята вернулись, прошел почти целый час, и я чувствовала, что мои нервные окончания плавятся от напряжения.

Я лежала, закрыв глаза, на боку на диване, сознание мое было затуманено принятыми препаратами, когда вдруг услышала:

– Придержи дверь…

Сердце мое оборвалось, и мне показалось, что я умираю. Придержать дверь просят лишь тогда, когда несут что-то тяжелое…

Боже, Реми, мой сильный, безрассудный, прекрасный Реми.