Виктория Соломина - Мой любимый маньяк

– Ты как так быстро? – пораженно задал он странный вопрос Алексу. О чем это он? Да неважно, надо удирать.

Пока он отвернулся, проскочила мимо них в дверь. Выскочив, я услышала сзади голос визитера:

– Стой, сука, полиция, стрелять буду – но, я пустилась бежать еще быстрее.

Лифта ждать не было времени, я побежала по ступеням, слыша сзади топот ног и какие-то крики, которых я уже не разбирала. Мужчины что-то кричали друг другу. Перепрыгивая через две-три ступени, я все равно слышала, как они приближаются. Господи, за что мне это? Я же ничего не сделала. Вдруг за руку дернули назад, и я даже не поняла каким образом, на одних инстинктах, страхе и злости я выдернула ее из захвата. Однако, по инерции, меня бросило вперед и, потеряв равновесие, я начала падать. Как в замедленной съемке, я наблюдала свое падение и столкновение ребер с бетоном. Приземлившись на лестничный пролет, я больно стукнулась головой и, до того, как все провалилось в темноту, я видела двоих злых мужчин, приближающихся ко мне.

Очнулась лежа на диване и первое, что увидела, лицо Алекса. Тошнит от его лица, или не от него? Почему все болит. Снова. Внезапно силы на сопротивление кончились. Стало без разницы, что будет дальше, будь, что будет. Как я ни рыпалась, все равно осталась в этом дерьме, а может даже забралась в него еще большее. Просто топь какая-то. И мужчина, который собирался помочь, за которого я переживала, с которым предавалась самой лучшей в своей жизни страсти, в итоге не поверил мне и сдал полиции. Не хотелось уже ни выть, ни кричать, ни плакать. Все перегорело. Просто пустота и отрешенность. А Алекс что-то говорит про сожаления. Что мне теперь твои сожаления?

Меня тошнит, а он зачем-то помогает, носит меня, волосы мои держит, пока я с унитазом общаюсь. Почему со мной возится? Я же преступница и разговаривал он со мной, как будто я лично ему дорогу перешла.

– Навалять бы Димычу – услышала я тихий голос Алекса. Просто его мысли вслух. Дима, это наверно тот полицейский. Странно, почему он меня не сдал ему, еще и навалять хочет? Неужели пожалел? Нет, одернула я себя. Глупая и добренькая, всегда была и, похоже, горбатого могила исправит. Вечно во всех хорошее ищешь. Просто с сотрясением, а что оно у меня есть, я уже не сомневалась, тащить меня в «обезьянник» или куда там сажают подозреваемых, попросту не получится. Проще оставить здесь, пока не поправлюсь. Вот Алекс и материт Диму, что теперь ему нянчиться со мной. А и пусть. Не буду облегчать ему задачу, хрен ему.

Стукнул кулаком по стене, я аж подпрыгнула от неожиданности. А вот это сейчас в моем состоянии совсем не кстати. Снова затошнило. Оттолкнула его, хоть и чувствовала, что без него не смогу стоять. Но лучше упасть, чем терпеть его презрение.

Если я не стою, ничего не стою – так тому и быть.

Нечего терять мне, на кого пенять мне, нечего забыть.

Может я не прав, не прав, не прав – не туда зашёл.

Я люблю тебя, жизнь; Я люблю тебя, и это хорошо.

Это хорошо! Это хорошо!

(«Это хорошо» Пицца)

– Ты идиот? – кричу я на друга, а сам проверяю пульс у Рыжей – Ты что сделал?

– Да блин, она скользкая, как змея. Не понимаю, как вырвалась из моего захвата. Мне ведь тоже надо живой взять опасную преступницу.

– Опасную преступницу – передразнил я его – Да ты посмотри на нее. В ней опасности, как в шпице – Задвинул глубоко внутрь себя мысли о том, что и сам несколько минут назад обращался с ней не лучше. Аккуратно ощупал девушку и поднял на руки. Принеся домой уложил на диван в позу, положенную при сотрясении – Молись, чтобы она себе ничего не сломала. А то я тебе что-нибудь сломаю.

– А не хочешь ли ты мне объяснить? – подозрительно спокойно спросил Дима. Но я-то знал этот псевдо-благодушный тон.

Отвернувшись от Лики, которая была без сознания и, которой сейчас я ничем не мог помочь, провел друга на кухню.

– Садись – буркнул я. Злой был и на него, и на Лику, но больше всего на себя – Она не опасная преступница, ее подставили. И видимо кто-то серьезный, раз пропихнули ее по вашим каналам. Сейчас ее будет искать каждая собака в форме.

– Я не могу поверить, что ты это говоришь – ответил Дима – Ты досье читал?

– Читал, но вижу, что она не виновата.

– Видит он – зло бросил друг – Фигу ты видишь и хорошую актрису. Если бы читал внимательно, то увидел бы, что там написано, опасна она тем, что легко втирается в доверие, соблазном или мастерской игрой убеждает поверить ей. Уж от тебя-то я не ожидал, что попадешься. Ты же лгунов, как щелкунчик щелкаешь.