Амалия Март - (Не)настоящий ангел

Тетя Люда ведет ее за руку, поправляя дурацкую шапку на голове. Мелкая опять вопит, пытаясь стянуть ее с головы. Эй, это же моя старая шапка! И куртка моя! Она выглядит в этом глупо, сразу же понятно, что это вещи мальчишки, да еще и на пару размеров больше, зачем мама все время отдает ей мою одежду? Приближаю камеру на эту козявку и снимаю. Вот позорище. Подрастет, буду ее шантажировать!

Мелкая выкручивается из рук матери и все-таки стягивает дурацкую шапку. Её белые-белые волосы рассыпаются в разные стороны. Красивые. Но сама она гадкая. И чего мама ее все время ангелочком зовет? Противная и громкая. Слишком громкая для четырехлетки.

Пока тетя Люда возится с зонтом, “ангелочек” уносится прямо к огромной луже у мусорки. Разгоняется и прыгает в нее двумя ногами. Поднимаются брызги, и грязь фонтаном бьет ей в лицо. Вот это кадр! Делаю на камере максимальный зум, чтобы ничего не упустить, и злорадно смеюсь. Сейчас кому-то всыплют по жопе.

– Ангелина! – разносится по всему двору. – Ты что делаешь! – бежит за ней тетя Люда.

Малая громко смеется и продолжает топтать лужу. Конечно, на ней же резиновые сапоги, ей-то что. Вытерла лицо рукавом моей старой куртки и скачет себе дальше, пока тетя Люда ходит вокруг, охает, не знает, как подступиться к этой козявке.

– А ну вылезай! В садик опоздаем! Ваня! – кричит в сторону парадной.

Я перевожу камеру и ловлю в объектив отца мелкой занозы, он стоит у лавочки и курит какие-то жутко вонючие сигареты. Отбрасывает окурок в кусты и широко шагает в сторону белобрысой уничтожительницы черепашек. Останавливается возле мусорки, задумчиво смотрит на брызги грязи, летящие во все стороны. Ох, хороший будет ролик, сейчас кому-то влепят ремня!

Мелочь громко смеется, а это ничуть не лучше ее плача – словно гвоздем по стеклу. И продолжает скакать, устраивая настоящий фонтан.

Наконец, дядя Ваня расшнуровывает ботинки, снимает носки, подворачивает штанины и лезет к своей дурной дочери в лужу. Бр-р. На улице же холодина, теперь мелкой точно попадет за эти выкрутасы. Подхожу немного ближе, чтобы заснять гримасу на лице противной девчонки, это же самый лучший кадр будет! Но вместо испуга на ее лице красуется широкая улыбка. Дурочка. Совсем ничего не понимает.

Она тянет руки вверх к отцу, тот подхватывает ее и поднимает над лужей. Но вместо того, чтобы вытащить, с громким “плюх” опускает снова в воду. Грязь стоит столбом, их громкий смех раздается на весь двор. Дядя Ваня снова поднимает козявку высоко над головой и опускает в лужу. И снова, и снова.

– Ваня! – сокрушается их мама. – Ты что?! – но сама улыбается.

Странные они. Выплясывают с ног до головы в грязи и радуются. Меня б уже за уши отодрали за такое.

Я вздыхаю и захлопываю крышку камеры. Нет, это не интересно. Вот если б мелкой ремня дали! А так, на сюжет не тянет.

Я возвращаюсь домой, вынимаю кассету из видеокамеры и закидываю в стол. Стирать не буду, пусть будет компромат на будущее. Вот подрастет эта мелочь и будет, чем ее шантажировать. Страшной шапкой, мальчишеской курткой и грязью на все лицо!

Нужно только подождать!

Ангелина. Наши дни

Я не так, чтобы очень мстительная натура.

Просто бывают дни – чернее ночи, а бывает – чертов апокалипсис! Моим апокалипсисом стал грёбаный Макс Державин. Гений, красавец, самовлюбленный засранец. А еще мой босс. В списке его прегрешений числится не только мерзкий характер, раздутое самомнение и шовинизм, но еще и абсолютно атрофированное чувство самосохранения. Иначе, оправдать его гнусное “нет, дорогая, на место начальника ты еще не поистерла колени” – я никак не могу.

– Ангел мой, ты же не серьезно? – спрашивает с привычной ухмылкой.

Прислонился к отвратительной серой стене, скрестил руки на груди, смотрит с таким снисхождением… Так и воткнула бы ему в глаз Паркер с логотипом компании.

– О-о-о, ещё как, – достаю из сумки помаду, раскручиваю тюбик. – Ещё как!

Сбрасываю с рабочего стола гору папок, что он вручил мне накануне, гребаную канцелярию и даже клавиатуру с мышкой, чтоб не мешали моему плану возмездия. Раскладываю на столешнице несколько листов А4, скрепляю их между собой в огромный плакат. Размашисто пишу свой телефон и послание для чуваков из здания напротив. Ярко-розовая помада подходит для этих целей, как нельзя лучше, и плевать, что она стоила полтора косаря. Проживу недельку без винишка. Хотя после полугода работы на этого деспота, мне не помешает курс психотерапии, не то, что пару бутылок белого сухого.