Верба - Кто четвёртая?

– О, достойнейшая из женщин, я сочувствую твоему недомоганию и понимаю, что оно вызвано известными причинами, но, впредь, постарайся не подходить близко, хотя бы, к людям (вещи – да, пусть бьются, не жалко). Понимаешь, мудрейшая, людям может быть немного больно и неприятно. И я не намерен выслушивать женские вопли, они позорят меня (ты же не хочешь моего позора и осмеяния?) и на дают сосредоточиться на важных мыслях. Жена, ты ПОНЯЛА меня?

– Поняла, господин мой, поняла, – она опустила глаза и всхлипнула: ох, попадись ей эта мазохистка, уж она отомстит за эту мужнину проповедь, но, конечно, примет меры безопасности, чтобы, не дай-то бог, кто услышал!

Два дня ум беременной женщины был занят разработкой плана по захвату противника и приведения его в небоеспособное состояние.

Гюльназ ночью, тайком, обошла весь дом, проверила все помещения и раздобыла запасные ключи от запертых дверей. Только одну дверь не удалось открыть.

Ей было страшно одной в тёмных тихих коридорах, где даже половицы не скрипят, потому что Абдулла велел залить пол каким-то ноу-хау и выложить потом другим ноу-хау. Так, что теперь пол можно было рубить топором и разводить костёр, но повреждений, а, тем более, скрипа не было.

Страшно было потому, ну, а вдруг кто-нибудь тоже захочет, именно в это же время, погулять по дому. Вот как она будет объяснять, что оказалась не на своей половине в такое время? Что, скажет: «ах, простите, вышла в туалет и заблудилась», или «это я – с ночным обходом, воры не дремлют, знаете ли…»? Неприятно.

Но цели своей достигла: нашла хозяйственное помещение, в котором хранился инвентарь для ремонта. Отперла дверь, воровато огляделась и проскользнула внутрь. Покряхтев и подвигав там чем-то, дверь прикрыла. Удовлетворённая проделанной работой, так же, маскируясь под предметы мебели и поддерживая внушительный уже животик, припустила к себе.

На женской половине на цыпочках подошла к двери в комнаты Гюльчатай, прислушалась. Тихо. Нет, она, конечно, знала, что сейчас там никого, но так, – на всякий случай, и просунула заранее приготовленную записку под дверь. Писала специально коряво, левой рукой, с ошибками, тупым карандашом, чтоб уж точно её не заподозрили. Коварно улыбнувшись, ушла к себе и, утомлённая ночной вылазкой, крепко уснула.

Разбудили её шум, беготня, хлопающие двери. Не успела позвать прислугу, чтобы ей помогли вылезти из постели и одеться (ну, не подобает первой жене самостоятельно вставать и одеваться, да еще в таком положении), как в покои ворвался взбешённый Абдулла, таща за собой упирающуюся Гюльчатай, точнее ЭТО, вероятно, была Гюльчатай.

Некто, облитое с головы до ног краской зеленого, жёлтого и красного цвета, посыпанное строительными смесями, с прилипшим к одежде и открытым частят тела, малярным скотчем и, почему-то намертво приклеившимся к подолу платья, веником.

– Женщина, – взревел Абдулла, – что ты творишь? Совсем страх потеряла?

Гюльназ сжалась под одеялом. С перепугу мысли разбежались. Она только хлопала глазами и не могла сообразить, как вести себя, что говорить.

– Я просил тебя проявить уважение ко мне! Просил?

Ей даже кивнуть страшно стало, она только моргнула.

– Я предупреждал тебя? – продолжал вопить муж.

– А что случилось, – кое-как выдавила из себя шепотом.

– Она ещё и спрашивает, бесстыдница такая! Посмотри, что натворила, – и он вытолкал вперед вторую жену.

На богатый ковер с неё стекала краска, и образовывала лужицы интереснейших цветов.

– Мало того, что весь дом теперь, как хлев, столько ковров попорчено, стены, как будто на них абстракционисты рисовали, так что теперь с этой делать!

– Помыть? – робко предложила Гюльназ.

– Позор на мою голову!!! Разве ты не знаешь, что бывает с жёнами, которые ПОЗОРЯТ мужей? – Абдулла набрал воздуха, чтобы погромче крикнуть, дабы все услышали, что он дальше скажет, а Гюльназ побледнела и была уже в предобморочном состоянии. Она-то хорошо представляла, что собирается выкрикнуть её муж, как тут вбежал Мехмед с криком:

– СТОЯТЬ!!!

Повернувшись к Абдулле, начал быстро-быстро говорить, активно помогая себе руками:

– Абдулла, дорогой, не гневи Аллаха, послушай, успокойся, нельзя кричать! Твоя жена от испуга родить может, а еще срок не подошёл! Подумай о ребёнке, он же инвалидом может стать от твоего рёва! Останешься и без жены, и без ребёнка! Пойдём со мной, всё обсудим, а женщины пока в порядок себя приведут, – и уже обращаясь к Гюльназ, – Будь умницей, успокойся и не рожай! Лучше поговори со второй, только постарайся не бить её!