Диана Крымская - Паутина

– Не знаю…

– Зато я знаю. И почему четыре года назад ухаживания Льва Горского отвергла. А ведь такой был жених!.. Это все Андрей. Так ли?

– Н-нет, тетя, – пыталась освободить пылающее лицо от крепкого тетиного захвата Аня. – Вовсе нет.

– Да будет врать-то, девочка! Все он. Сколько ж можно? Пять лет прошло. Погоревала, поплакала – и будет. Тебе двадцать четыре, о будущем думать надобно, а не прошлым жить. Да и не могло меж вами ничего быть, – сама знаешь. Грех большой.

Аня встала и твердо взглянула в выпученные добрые глаза Льветарисны:

– Не могу я его забыть! Любила и люблю. И ничего не могу с собой поделать!

Тетя вдруг привлекла ее к себе, обняла, поцеловала в лоб:

– Анюточка, я разве не понимаю? Материнское это в тебе, не березинское. Она тоже такая была – однолюбка. Да и я вот, как полюбила Дмитрия Ивановича, – так на всю жизнь. Пусть злые языки мелют, что я с ним без году неделю прожила, – зато неделю эту счастлива была и любима, как другая жена за двадцать лет не будет. Что стар он был, а я молода, судачат… Летами он был стар, – а душою молод, может, и моложе меня. Да и что молодые? Волокиты, охальники, бретеры. А человек в летах о таком уж не думает. Ему главное – семья, жена… Так что, Анюта, все страдание я понимаю. Но понимаю и то, что семья каждой женщине нужна, и детишки тоже. Вот гадают: чего я, на старости лет, всех женить удумала? Это во мне то самое, материнское. Что выхода не нашло. Мне ведь каждая пара, что венчается по моему старанию, – словно мои детишки. Смотрю на них, молодых и счастливых, – и душа радуется. Так что, Анюточка, горе горем, а ты переступи, перешагни! И дальше иди. Прошлое не забывай, коли не можешь, но будущим не пренебрегай. Ты еще молодая, красивая. Не верти головой – красивая, я сказала! Выйдешь замуж, детишки пойдут – и все наладится.

Аня молчала, прижавшись щекою к тетиной груди. Разумом она понимала – Льветарисна права. Но сердце обливалось кровью, кричало: «Нет!! Не могу!! Не могу и не хочу!! Другого не будет!! Никогда!!»

Когда тетя вышла, Аня подошла к большому старинному гардеробу, распахнула тяжелые створки. Это висело где-то здесь… Она перебирала одежду на вешалках, пока не нашла нужное. Вытянула из шкафа.

Одежда мальчика, – на одном из костюмированных детских рождественских праздников лет шесть назад она надевала ее. Они разыгрывали тогда сказку, придуманную Андреем. Главным героем был Иван-простак. Ему достались в конце полкоролевства и рука принцессы, – в роли этой последней выступала, конечно, Алина, – его играла она, Аня.

Здесь были тулупчик, шапка-ушанка, валенки, рубашка и нанковые панталоны. Наряд мальчика из простонародья.

Аня нахлобучила ушанку, примерила рубашку, панталоны, надела тулупчик, подвязала его кушаком. Не удивилась, что прекрасно влезла во все это; тогда она была даже полнее, – ведь Андрей еще был с ней… Он тоже играл в том спектакле, – короля. Как красиво сидела корона на его русых волнистых кудрях! А с каким поистине монаршим величием он перебрасывал через руку длинную мантию, произнося свой монолог!.. И как потом они трое – она, Алина и он, – весело смеялись, возвращаясь домой!..

Аня сняла одежду, аккуратно повесила на вешалку и убрала обратно в шкаф. Этот наряд может ей понадобиться. Она решила до большого бала обязательно сходить в одно место. Может быть, удастся даже завтра. Льветарисна предложила маменьке и Алине поехать завтра вечером в гости к Мещерским, а она, Аня, может сказаться больной… И отправиться туда . Может быть, она даже встретит его …

Она почувствовала нарастающее возбуждение. В Петербурге ли он ? Наверняка да, раз государь здесь. Она может повстречать его где угодно.

Она села за письменный стол, достала лист из-под бювара и продолжила писать:

«Милый мой Андрей! Ты знаешь, что я согласилась на эту поездку не просто так. Уверена, Р. здесь, в Петербурге. Я еще не знаю, как и где… но я встречусь с ним. Обязательно.

Твой пистолет всегда со мной. Я слежу за ним, чищу и ухаживаю. Любимый, возможно, он мне скоро пригодится.

Твоя навек, Аnnette».

4.

– Что скажешь, Глеб Игнатович? – спросил Сергей, надвигая пониже на глаза потрепанный заячий треух.

– Что сказать, ваше сиятельство; вылитый мой Агафон.

Граф усмехнулся. Похоже, его задумка оказалась вовсе не так плоха. Глеб Игнатович сегодня привел с собой помощника; тому дело нашлось до утра: разобрать и привести в порядок кое-какие документы. Сергей же надел верхнюю одежду приказчика, который был примерно одного с ним роста и сложения.