Ева Ночь - Драконов много не бывает

Чистое удовольствие. Всполохи эйфории. Волны радости и наслаждения.

– Мой якорь, – бормочет он расслабленно. Тело его тяжелеет, придавливая меня к кровати. – Не бросай меня.

Я лежу под ним ещё пару минут. Аркадий спит. Осторожно сдвигаю его с себя. Укладываю поудобнее. Провожу рукой по его волосам. Укрываю покрывалом. Одеваюсь, убираю «следы преступления» – уборщица во мне живуча до автоматизма. Разглядываю себя в зеркало. Пылают щёки, губы от поцелуев горят.

Выскальзываю в коридор. Надо заняться делом. Зал проверить. И в туалеты, наконец-то, заглянуть. На полпути меня встречает парень, спутник Драконова.

– Где он? – спрашивает обеспокоенно и немного нервно.

– Спит, – указываю рукой на дверь комнаты, где остался Аркадий.

Он кивает, делает шаг по указанному направлению, а затем оборачивается резко.

– Как вы могли! Как! – восклицает, размахивая руками. Нервный журавль – он напоминает мне эту длинноногую птицу.

Мне нечего сказать, но виноватой себя не чувствую.

– Ну, как-то так, – улыбаюсь ему лучезарно. Получилось не вежливо, а дерзко, с вызовом даже. Сама от себя не ожидала подобной прыти.

– Я это так не оставлю, учти, – сердито сверкает он глазами и сводит красивые брови на переносице в сплошную изогнутую линию.

Пожимаю плечами. Его полное право.

Настроение резко портится. Кажется, я только что потеряла очень хорошую работу.

Аркадий

Просыпался я трудно.

Башка раскалывается на части, как гнилая дыня – разваливается, можно сказать. Состояние не стояния – мягко сказано.

– Очнулся? – Паша, словно сварливая жена, тут как тут. Свеженький, благоухающий, прекрасный – так и хочется его убить или в грязи извалять, чтобы не светился так здоровьем и хорошим боевым настроением. – И как оно? Почувствовал вкус свободы?

– Ладно тебе, – чувствую вину, а поэтому пытаюсь говорить примирительно, несмотря на противоречивые чувства по отношению к другу, который похмельем не страдает. – Кажется, я действительно вчера выдал.

– Выдал? – не унимается Паша, почувствовав мою слабину, – Да ты начудил, накуролесил, отмочил, отчебучил, Чебучилло хренов!

О, майн готт, я понятия не имел, что Паша такой интеллектуал и подобные слова легко в ряд строит. Как выстрелы в мою достаточно потрёпанную голову.

– Что на тебя нашло? Ты же не пьёшь никогда!

– Да вот… сам не знаю, – мне и сказать нечего.

Последний раз я помню себя прилично пьяным на выпускной вечер. Мне тогда тоже казалось, что всё, свобода! Наивный дурачок. Так меня и отпустили. Но я тогда маленький был и глупый. Правда, судя по вчерашнему вечеру, не очень-то и поумнел, но что сделано, то сделано. Какой смысл рвать волосы, изображая бурное раскаяние?

– Я что, сильно буянил? – спрашиваю осторожно, пытаясь вспомнить подробности вчерашнего рандеву.

– А ты не помнишь? – поднимает брови Паша.

Если откровенно, то не очень, но лучше притвориться партизаном.

– Местами отчётливо, а временами – так себе.

– Ну, почти терпимо, если закрыть глаза на тот факт, что угомонить тебя не было никакой возможности.

– Значит, переживём.

Паша смотрит на меня пристально, по его фигуре я вижу, что он порывается мне что-то сказать, а потом пожимает плечами, руками всплёскивает и пытается ретироваться.

– Паш? – друг мой замирает на пороге. Плечи его напряжены. – Там девушка была.

Паша оборачивается медленно. Слишком медленно.

– Да? – мямлит он, тянет эти два звука, как жвачку.

– Я целовался с ней, – напрягаюсь, чтобы восстановить всю цепочку событий. Я выбрал её якорем. Это я где-то начитался психологической дряни. Мол, если выбрать якорь, то всегда сможешь контролировать себя. Я до этого ни разу не применял. А вчера вспомнилось почему-то. Глаза у неё красивые – помню. Запах ягод – помню. Губы – помню. Поцелуй – слишком реалистично. А дальше – чехарда. Осколками вылезают воспоминания. Комната, темно. Наслаждение. Кровать. Но я не уверен, что было.

– Я не следил за тобой, – дёргает Паша плечом. – И не видел, чтобы ты целовался. Я вообще тебя домой увёз в состоянии «отрубился». Мне мальчики-секьюрити помогали тебя вытащить и в машину посадить. Спасибо им огромное за это!

– Ладно! – хлопаю я себя по голым коленям. – Разберусь. Спасибо, Паш!

Чуть помедлив, друг кивает с достоинством английской королевы. Ноздри его подрагивают. Он всё ещё обижается, но через время его отпустит. Ползать на коленях я не собираюсь.