Клэр Твин - Обсессия

Слёзы повторно собрались в уголках глаз и поспешили пролиться на землю, вместо ожидаемого мной дождя.

Я стояла на бордюре, смотрела на мигающий красным светофор и резко села, обняв себя руками.

«Раз уж боли избежать нельзя, тогда можно её принять и игнорировать», – я повторяла себе эту фразу каждый день, как мантру. Вместе с тем, это не работало. А я все продолжала нашептывать себе ложь, в надежде, что однажды она станет правдой.

Прошла минута, а я сидела на корточках и изучала мокрыми глазами трещины на тротуаре, как рядом послышалось копошение. Шмыгнув носом, я подняла вспотевшее лицо и застала возле себя сидящего, в той же позе, что я, парня. Он тоже обнимал себя руками и держал голову опущенной.

Что за?.. Парень молчал, не реагировал на меня, и я самовольно принялась изучать его, много раз моргая, чтобы туман в глазах рассеялся.

Шелковистые на вид волосы с коротким маллетом, цвет их был чёрным, но на свету отдавал синим. Он одет в широкий коричневый свитер и чёрные брюки. И это все, что я сумела разглядеть.

– Что ты делаешь? – наконец спросила я.

Юноша поднял на меня невинный взгляд и промолчал. Теперь его разглядеть легче: овальное лицо, кожа отдавалась оливковым оттенком, красивые миндалевидные глаза с пушистыми ресницами, торчащая из-за ветра челка и губы бантиком. Где-то я этого человека уже видела…

– Я не хотел, чтобы ты сидела здесь одна, – отозвался он медовым тягучим голосом.

Я изогнула бровь и усмехнулась.

– Понятно. Значит, со стороны я выглядела жалко, – заключила я и поднялась на ноги, поправляя кепку на макушке.

Парень тоже выпрямился и спрятал руки в карманах. У него под губой расположилась маленькая родинка. Мило.

– Жалко выглядят люди без собственного мнения, а тебе просто грустно, – пожал плечами тот.

Закивала головой.

– Ты прав… Леон, – хитро блеснули мои глаза, и брюнет, которого поймали с поличным, уголком рта улыбнулся.

– Я думал, ты не узнала меня.

– Вообще-то, так и есть, – призналась я, – но потом я увидела твою родинку.

Леон учится со мной в одной школе, вдобавок мы посещаем общие уроки литературы и английского языка. Его я знаю ещё с младших классов: сперва он жил напротив дома Бьянки, а два года назад его семья переехала ближе к центру. Также можно добавить одну немаловажную деталь – Леон был влюблён в Бьянку, но подруга делала вид, словно не знала об этом, не имея цели смущать добродушного соседа.

– Ты в порядке, Агата? – спросил он серьёзным тоном, аж по конечностям пробежали мурашки.

– Конечно, – какая эта по счету ложь за сегодня?

Леон облизнул нижнюю губу, потёр ребром ладони красный кончик носа и зашагал к супермаркету.

– Врать – плохо, но я тебя прощаю. А насчёт той фотографии… Её разослала Дельфи, – сказал он на прощание, ожидая какого-либо ответа от меня.

Я проговорила несколько раз это имя, впадая в отчаяние и нежеланную панику. Если это реально сделала Дельфи, то, складываем два и два, фотографию она получила от…

– Нет, – сглотнула я, подняв напуганные глаза, – ты ошибаешься.

– Жаль, что это не так. Тебе пора проснуться, Агата. Проснись, не то на месте Бьянки скоро окажешься ты, – кивнул мне черноволосый, потянул на себя стеклянные двери и этим самым поставил точку в нашем разговоре.

Язык прирос к нёбу, голова закружилась, будто карусель. Леон не мог так жестоко бросить правду мне в лицо, однако сделал это. С одной стороны, полежав дома и хорошенько пошевелив мозгами, я бы сама догадалась, тем не менее с другой… мне тяжело признаться.

В третий раз за сегодняшний день я почувствовала, что мне не по себе.

Ночка выдалась бессонной. Последствия – уродливые, хорошо выделяющиеся на фоне моей бледной кожи с веснушками, синяки и туманность рассудка. Не выспавшаяся Агата, говорили мне друзья, это настоящий живой мертвец. И они не лгали.

Несмотря на свою сонливость, оставалась я с утра в тонусе: перекусила подгоревшим хлебом с маслом и запила эту несъедобную бурду колой, которую вчера купил папа. Он, к слову, ещё не проснулся, но я слышала его бурчания в комнате в мою сторону: «Снова складки на брюках, Эгги».

Домашние дела точно не моя стихия. Скупать пластинки на блошином рынке, перечитывать одну и ту же книгу по воскресеньям, играть в дартс – обеими руками «за», но вот глажка, готовка или элементарная уборка – увольте. Другое дело, если бы этим занималась моя мать, тем не менее её в нашем доме нет уже семь лет. Возможно, жестоко выражаться оскорблениями о собственной матери, а именно это я и делаю в последнее время, однако моя мама, Мэй, если кому-нибудь интересно как зовут эту охотницу за богатенькой жизнью, оставила нас с отцом и удрала во Флориду. Признаться честно, помню из детства я мало что и уж точно я не была просвещена в личную жизнь родителей, поскольку постоянно гостила у бабушки с дедушкой на ферме. По рассказу отца, мама всего-навсего устала от ежедневной бытовухи, от банальщины и безработного в то время мужа, поэтому собрала свои пожитки, воспользовалась моим отсутствием и поставила папу перед фактом: «Маркус, я ухожу от тебя». Видимо, я досталась папе бонусом к разбитому сердцу. Забавная история, не находите? Называется «Моя гребаная жизнь».