Елена Попова - Крылья для Ангела

У Дашки всегда мастерски получалось сгладить любую обстановку. Казалось, уже через пять минут все благополучно забыли о нашем диалоге с Кудряшовой, за столом снова звучал смех, веселые рассказы сыпались из уст каждого, ребята вспоминали разные случаи из нашей школьной жизни. Практически в каждой истории звучало мое имя, и я погрузилась в прошлое, в котором мне было очень легко и комфортно.

Там было всё как раньше: я веселая, всегда за любой кипиш, окруженная большой компанией девчонок и парней, общительная и… красивая.

Потом Коля достал фотоаппарат и начал фоткать всех сидящих за столом – и по парам, и по отдельности, затем мы встали поближе друг к другу на фоне мигающих огоньков, висящих над барной стойкой.

Мы сели обратно за стол. Кто-то из ребят догадался позвонить нашей классной, и мы дружно разговаривали с ней по громкой связи, а потом Дашка неожиданно толкнула меня в плечо и прошептала:

– Смотри, кто идет.

Я перевела взгляд на дорожку между столиков и застыла с ложкой мороженого в руке: подпрыгивающая походка, кепка, отодвинутая на затылок, белая майка с Микки Маусом, показывающим фак, рваные джинсовые шорты, белые кеды «Адидас», и, как всегда, широченная улыбка на лице. Вот он, Богдан Князев!

Трое парней, которые дружили с Богданом в школе, выскочили из-за стола и побежали ему навстречу. Раздались радостные возгласы, хлопки рукопожатий. А я не знала, куда себя девать от волнения.

Поправила волосы, положила руки на стол, убрала под стол, снова достала их, взяла салфетку, начала теребить ее.

– Спокойно, спокойно, – почти не шевеля губами, проговорила Дашка. – Держи спинку прямо, нос – выше. Ты – уверенная в себе девушка, у которой всё прекрасно.

– Постараюсь, – прерывисто выдохнула я.

Богдан подошел к столу, со всеми поздоровался, его взгляд упал на меня (я точно это видела, так как с замиранием сердца ждала, когда он меня заметит, и не поняла, почему он так бегло взглянул). Не улыбнулся, не помахал рукой, словно он посмотрел на пустой стул.

Когда Богдан сел за стол, его тут же засыпали вопросами о его учебе и жизни в столице. А я хотела провалиться сквозь землю.

Ведь все в школе знали, что мы встречались, и теперь наблюдали за моей реакцией на его появление. Моя персона снова была в центре внимания, чего я категорически не любила.

Богдан с московским акцентом красочно рассказывал об учебе в институте, о том, как ему нравится жить в московской квартире с красивым видом на город, о новенькой «Тойоте», которую ему недавно купили.

Я пыталась заставить себя улыбаться, сделать равнодушный вид, но не смогла. Одно его появление возродило в моей памяти миллион фрагментов – от нашего первого поцелуя до его ухода из моей больничной палаты.

Наши взгляды пересеклись еще несколько раз, но в его глазах кроме равнодушия и холода ничего не было.

Совсем ничего. Даже м-а-аленького огонька.

Еще год назад мы бы вместе вошли в этот бар, держась за руки, я бы точно полвечера просидела у него на коленях, и мы бы бесконечно целовались, целовались, целовались… А друзья говорили бы, какая мы красивая пара.

– Не, ну он, конечно, всегда носил корону на голове, но чтобы вот так вот прилюдно игнорировать бывшую девушку… – тихо возмущалась Дашка. – Как будто вы чужие друг другу люди.

Подруга заказала мне мохито, и я была не против, несмотря на то, что к алкоголю, как и к курению, относилась негативно. Выпила его залпом, и, знаете, стало легче. С плеч как будто сняли что-то тяжелое, тело расслабилось, мозг – тоже.

Богдан вышел из-за стола и направился к выходу из бара.

– Это твой шанс, – шепнула Даша.

– Думаешь, стоит? – сомневалась я.

– Когда ты еще с ним увидишься? Иди, поговори.

Возможно, если б я не выпила мохито, то не решилась бы на разговор. Вроде, и так все ясно: между нами все кончено. Зачем впустую сотрясать воздух? Но алкоголь пробудил во мне уверенность и желание расставить точки над «i».

Под любопытные взгляды одноклассников я вышла из-за стола и пошла к выходу.

Богдан стоял ко мне вполоборота, смотрел на экран телефона и быстро курил. Я стояла у самой двери, боясь помешать: вдруг он вышел на разговор тета-тет?

Солнце село, и на улице стало прохладно, ветер забирался под короткий топ, по коже пробежали мурашки, волосы растрепались, и пришлось придержать их рукой, чтобы закрывать половину лица. С непривычки ноги очень устали в босоножках на высоком каблуке, но я не показывала этого. Если бы я не знала, что Богдан тащится, когда девушки носят обувь на каблуке, то стояла бы сейчас в кедах.