– Я так не могу. Не могу и не хочу… – мотаю головой в надежде достучаться до этого холодного мужчины. – Мне противно от того, что во мне видят выгоду. И тошно от того, что ты рассуждаешь о правильности таких отношений, одновременно имеешь любовницу.
– Все дело в Валерии? – скептически выгибает брови, вглядываясь мне в глаза. – Я взрослый мужчина, и у меня есть потребности. Но если ты готова заменить Валерию, то я исключу ее.
– Роман… – вновь выдыхаю, не зная, что ответить. Насколько у него все просто, мы словно разговариваем на разных языках.
Повисает пауза.
Закрываю глаза, потому что не могу выдержать его внимательного взгляда. Слышу, как он ставит чашку на тумбу и поднимается с кресла. Несколько шагов в мою сторону, шуршание его идеальной рубашки, холодный запах парфюма врывается в легкие… Задерживаю дыхание. Сердце начинает колотиться от его близости. Сглатываю.
– Открой глаза, – понижает тон. А я не могу. Я не хочу. Чувствую, как его горячее дыхание обжигает лицо.
– Не надо, – шепотом прошу я.
– Елизавета, – выдыхает мне в губы. – Такая чистая, красивая девочка. – Чувствую, как его сильные пальцы обхватывают мой подбородок. – Скажи мне «да», доверься, и все у нас будет хорошо, – голос вкрадчивый, бархатный.
Зажмуриваюсь еще больше. Страшно. Мы одни в его доме, в спальне, и он может сделать со мной, что захочет. Его рука спускается на мою шею. Поглаживает там, где трепещет пульс.
– Я не мальчишка. Мне достаточно одной постоянной женщины, – его голос немного проседает, словно тоже простужен. Сильная рука спускается ниже, дергаюсь, распахивая глаза, когда Роман начинает расстегивать пуговки пижамы. – Тихо, – голос низкий, тон приказной.
Я в каком-то ступоре смотрю, как он раздевает меня, расстегивая последние пуговицы. Меня словно сковало. Еще никогда он не был так волен, еще никогда ни один мужчина меня не раздевал. И я ненавижу его и себя за то, что, несмотря на страх и отвращение, мое дыхание учащается и так по-новому тянет внизу живота.
– Вот так, видишь, какая ты отзывчивая. Зачем сопротивляться? – распахивает пижаму, обнажая грудь. Мои руки взлетают вверх, пытаюсь прикрыться, но он ловит их, удерживая. Соски моментально наливаются от прохлады, по коже прокатываются мурашки, а щеки начинают гореть от стыда. – Такая настоящая, натуральная девочка.
Прикасается пальцами к ключицам, обрисовывая, ведет ниже к груди, и я вновь пытаюсь прикрыться и запахнуть пижаму.
– Елизавета! – повышает голос. И мои руки безвольно повисают. Вновь зажмуриваюсь, когда его пальца обводят мои соски. Потому что мне страшно и хорошо одновременно, потому что моему телу нравится, оно горит, и тянет приятной истомой, хочется выгнуться, чтобы получить больше ласки, хочется с силой сжать ноги и кусать губы. А еще хочется рыдать.
Всхлипываю, когда он сжимает сосок пальцами и немного вытягивает. Слезы щиплют глаза. Потому что это все ненормально. Внутри поднимается злость, и, когда пальцы Романа обжигают другой сосок, я выставляю руки и со всей силы отталкиваю мужчину от себя.
– Не надо! Я не хочу. Не трогай! – пытаюсь кричать и морщусь от боли в горле. Быстро запахиваю пижаму, обнимая себя руками. Мне нужно бежать от этого мужчины, иначе я стану такой же бездушной и извращенной. Роман отступает, проходится по комнате и останавливается возле окна спиной ко мне. – Отпусти меня, – молю я, пытаюсь бороться со слезами. – Я не могу так… по расчету. Ну не могу!
– Нет, – бездушно отрезает мужчина. Калинину чужды жалость и сострадание.
– Я твоя собственность?
– А как ты хотела? – иронично усмехается, разворачивается ко мне. От его улыбки мороз по коже. – Думала, все, что я тебе даю, просто так? – обводит руками комнату.
– Я думала, это… – не договариваю. Калинин не знает, что такое любовь. Сплошной расчет, цинизм и холодный разум. – Я уже ничего не хочу… – отхожу от него подальше.
– Ты будешь рядом делать все, что я пожелаю, пока не перестану нуждаться в твоих услугах, – отрезает, словно я его собачонка. – Мы уже помолвлены! Я заявил о тебе общественности. Очередной раздутый скандал мне не нужен.
Впервые слышу в его голосе эмоции. Но вот только сейчас они мне не нравятся. Он зол и категоричен.
– Не буду, – обессилено вздыхаю, скатываясь на подушки.
Он вновь отворачивается к окну. Тишина. Проходит минута, две, три… Я пытаюсь восстановить дыхание и утихомирить колотящееся сердце. Пусть я дура, пусть отказываюсь от шанса в жизни. Но я не могу вот так… по расчёту и плану… Я хочу по любви. Эгоистично хочу, чтобы меня любили! И хочу отдавать всю себя тому, кто меня любит, а не рассчитывает всю мою жизнь на бумаге! Все эти игры сильных мира сего не для меня.
Читать дальше