Настя Орлова - Лето наших надежд

В следующее мгновение я утопаю в медвежьих объятиях и исключительно из безграничного уважения позволяю старику по-свойски похлопать меня по спине так, что у меня сотрясаются внутренние органы.

– Доброе утро, Дмитрий Сергеевич, – говорю бодро. – Я же в прошлом году обещал, что вернусь.

– Все вы обещаете, – добродушно ворчит он, покачивая седой головой. – А в итоге мы не досчитались человек десять.

– Знали же, что я вас не подведу.

– Знал, сынок, – отвечает он неожиданно мягко, и в этот момент мне кажется, глаза у него начинают подозрительно поблескивать. – Ну, да ладно. Время поговорить у нас еще будет.

Засуетившись, чтобы скрыть неожиданную сентиментальность, Панин указывает мне на стул и передает прозрачный файл с бумагами.

– Процедуру оформления ты знаешь, – деловито говорит он, потирая ладони. – Ничего не изменилось. Договор прочтешь и подпишешь, медсестре справку передашь и можешь отдыхать до десяти. У тебя четвертый отряд. Мальчишки 13-15 лет.

– Четвертый? – вскинув брови, переспрашиваю я, не сомневаясь, что ослышался. – А с первым что?

– А первый в этом году у девочек, – криво усмехается Панин.

– Но первый всегда был у меня! – растерянно бормочу я.

– Надо было раньше приезжать, чтобы отряд забрать. Сейчас уже все распределили.

От неожиданности я не сразу нахожусь, что ответить. Тупо смотрю на директора, а сам пытаюсь сложить в голове картину вероломного рейдерского захвата моего отряда. Кто еще мог притащиться сюда в такую рань? Незнакомых машин на парковке я что-то не заметил.

– Дмитрий Сергеевич, – начинаю я, даже не пытаясь скрыть недовольство. – Литвинов первый забрал?

С Мишей Литвиновым у нас долгая и бурная история соперничества, так что я не удивлюсь, если это он обработал Панина и присвоил себе первый номер.

– Не Литвинов. Он в этом году вообще не приехал, – отмахивается старик, словно не видит в случившемся ничего особенного. – Твои домики – те, что справа, с зелеными флагами, – продолжает он, протягивая мне связку ключей, и, предвосхищая мой следующий вопрос, добавляет: – Красные у первого.

От досады у меня даже зубы сводит. Узнаю, что за мудак забрал мой отряд и мои домики, в которых я собственноручно кровати в прошлом году чинил и красил пол, – закопаю. Эту подставу я воспринимаю как личное оскорбление и никому ее не спущу. А Литвинов это или нет меня сейчас мало заботит.

– Кто… – начинаю воинственно, но мой вопрос захлебывается в противном скрипящем звуке открывающейся входной двери. Несмотря на раздражение, мысленно делаю себе пометку, что на досуге нужно будет смазать здесь петли.

– Лерочка! – восклицает Дмитрий Сергеевич и на моих глазах расплывается в такой широкой улыбке, что кажется, его лицо сейчас треснет.

С любопытством поворачиваю голову, и едва сдерживаю за зубами крепкое ругательство.

На пороге кабинета стоит миниатюрная блондинка в модном спортивном костюме: яркая куртка повязана вокруг тонкой талии, футболка с надписью Wicked обтягивает аппетитную двойку с рельефно проступающими сквозь эластичную ткань сосками, а мешковатые штаны игриво сползли на бедра, подчеркивая природную хрупкость фигуры.

С трудом сглатываю, ощущая тугое движение кадыка под кожей, и впиваюсь взглядом в лицо девчонки, на котором застыло комичное выражение испуга, неверия и странной обреченности. Добро пожаловать в мой клуб, стерва, потому что я испытываю то же самое. Разве что вместо испуга у меня – слепая ярость.

Переборов первый шок, я встаю со стула. Не потому, что во мне говорит хорошее воспитание, а потому что так мне будет удобнее смотреть на девчонку сверху вниз, даже не пытаясь скрыть презрения, которое я к ней испытываю.

Сказать, что я ошарашен – значит здорово приукрасить правду. Я, твою мать, в таком шоке, что начинаю всерьез переживать за свою адекватность.

Из всех мест, из всех людей… Сука. Ну, почему сейчас?

– Извините, дядя Дима, я не знала, что вы заняты, – нервно теребя узел на куртке, произносит блондинка.

– Не переживай, Лера – добродушно ворчит Панин, очевидно не замечая возникшего в помещении напряжения. – Подходи, познакомлю тебя с твоим, так сказать, коллегой.

Девчонка делает неуверенный шаг вперед. Вижу, как отчаянно она старается сохранить невозмутимость, но ее выдает бледность, которая стремительно покрывает щеки, и растерянность в фиалковых глазах.

– Кирилл, это моя племянница Валерия Александрова. Она в этом году будет с нами работать, – Дмитрий Сергеевич бережно обнимает блондинку за плечи. – Это ей достался первый отряд.