Диана Логунова - Просто друзья? (СИ)

«В смешанных чувствах я села за руль спортивной машины, выбитая из колеи признанием Тимофея. Я же действительно считала его братом, другом, но не рассматривала его под другим углом. Может, я и не правильно сейчас поступила, резко дав ему поворот от ворот, но сделанного дела не воротишь.

Я завела двигатель, после чего выехала на стартовую черту. Девчонка, подававшая старт, сняла с себя красный платок, привлекла внимание всех гонщиков, и подбросила платок вверх. Машин сорвались с места, унося красную тряпочку в сторону.

Нет, я отношусь к Тимофею, как к брату, не более. Но почему тогда мое сердце замирает, когда я слышу о Тимофее? Почему в редкие моменты мне хочется к нему прижаться, рассказать о проблемах, почувствовать его поддержку.

Задумавшись, я не сразу заметила, как две машины, потеряв управление из-за резко поворота, летят прямо на меня. Поддавшись панике, я не знала, что делать, поэтому пыталась выкрутить руль и затормозить одновременно. Мне почти удалось избежать столкновения с двумя машинами, но я врезалась в борт, после чего потеряла сознание.»

Вновь вздрогнув, я выронила платье из рук. Да, не во время мне пришло осмысление своих чувств к одному парню с невероятно изумрудными глазами. Хотя, я уже не жалею, что случилась та авария, ведь я бы тогда не покинула гоночный трек, спустила бы на нем всю свою молодость, потеряла бы на этом треке все, что мне дорого.

Подняв бесформенную кучку с пола, являющуюся моим свадебным платьем, я аккуратно сложила его на кресло, после чего села на кровать. И сколько бы я не боролась со сном, я всё же умудрилась уснуть ближе к четырем утра.

Знаете, недаром люди говорят, что нам снится то, что мы хотим, потому что мне снился Тимофей и побег с собственной свадьбы.

Пробуждение утром было достаточно резким. Я просто подскочила с кровати, как только на мое лицо прыгнули первые лучи солнца. Может это и звучит мило, что я проснулась с первыми лучами солнца, но на деле я поняла, что обречена. Внутренности моего тела сжимались, чувствуя ту неизбежность, что мне предстоит. Откровенно говоря, у меня началась истерика и паника.

Откинув волосы назад, я носилась по комнате, смотря то на время, что близилось к семи утра, то на дверь, ожидая, когда в неё вломится отец со своей бригадой визажистов. Я едва сдерживала истеричный визг, до посинения сжимая губу в тонкую линию или кусая губы до крови. Никогда не думала, что буду способна прокусить намеренно свою губу.

Ровно в семь ноль-ноль в мою дверь постучали, а на пороге появился папочка, но один. Он придирчиво осмотрел меня, мою комнату, после чего отправил в душ.

— Давай-давай, шевелись, к восьми утра придут стилисты, а тебе надо успеть голову помыть и самой душ принять, — ворчливо проговорил отец, уходя на кухню, чтобы приготовить мне завтрак.

Однако в горло мне не лезла даже простая вода, а мысли о еде вызывали рвотные порывы, поэтому я как можно дольше простояла под душем, дабы выйти из ванной комнаты к самому приходу стилистов. Папа не успеет меня накормить, то есть я буду счастлива.

Голову я мыла долго и тщательно, промывая чуть ли не каждую волосинку, а после ещё сушила волосы феном, закрывшись в своей спальне.

— Таня, выходи, стилисты пришли, — постучавшись в мое убежище, проинформировал меня папа.

Тяжело вздохнув, я накинула махровый халат, плотно его затянула и вышла в большую комнату. Там собралось очень много народа. Кто-то подбирал косметику, кто-то устанавливал рабочее место для стилистов, кто-то маялся с вопросом о моих волосах. Мне до такой степени стало неловко, что я едва не убежала обратно в комнату, но папа настойчиво усадил меня на стул.

Надо мной возились так долго, что я успела пожалеть о пропущенном завтраке, но и дернуться, не смела, боясь, что мне или глаз тушью и карандашом проткнуть или волосы ненароком прожгут, пока завивают кудри и сооружают конструкцию из кос. В скором времени большая часть народа покинула помещение, остались только те, кто занимался моим внешним видом и внешним видом моего платья.

В двенадцать утра, если быть точной, то время близилось уже к часу дня, я была практически готова. Да, я выглядела принцессой, нет, я выглядела королевой, но если только Снежной. Мой внешний вид поразительно отличался от того состояния, что бушевало внутри. Мой нежный, чуткий, невинный образ совсем не сочетался с обледенелой, дерзкой, совсем не невинной душой. Папа словно хотел всем моим внешним видом доказать, что я, его дочь, могу быть королевой Англии.