Алёна Петрачкова - Наших душ глубина

– Мой маленький оборот, – бормотала я, чмокая его в макушку, а он в благодарность вытирал лапами дорожки от слез. На душе стало легче.

Не включая свет, не ужиная, я добрела до кровати и практически рухнула в изнеможении.

Сёма любил по утрам забраться ко мне на кровать и улечься на лицо – его излюбленный ритуал, который он повторял изо дня в день. Этот пушистый комочек счастья достался мне от мамы, почему-то кошки воспитанные у неё казались мне самыми умными. Мама с ними разговаривала как с людьми, объясняла им, если они что-то натворили, а кошки понимали и любили её. Сёма – смесь сиамской и обычной полосатой кошки, получился на удивление красивейшим котом. Полностью бежевый с полосатой спиной – "красавец, а не кот" – как любила про него говорить Алиса.

Утреннее солнце ослепило меня, когда я сдвинул Семёна с лица, вчера я забыла задернуть шторы, так и уснула. Вспомнила вчерашний день, неудачи и истерику, и как всегда стало стыдно, сейчас это казалось не таким страшным и удручающим. В голове всплыли бабушкины слова "все что не делается – все к лучшему". Я встала и неспешно проковыляла в ванную, сегодня предстояло ехать в деревню, необходимо привести себя в порядок. Из зеркала на меня смотрела отекшая блондинка с всклокоченными волосами. "Да, вчерашняя истерика не прошла бесследно" – подумала я, глядя на своё отражение. Как там говорится в одной из афирмаций…

– Я уникальна. Я заслуживаю самого лучшего в жизни, – пробормотала я и повернула кран, чтобы умыться. Оттуда полилась холодная вода.

– Твою ж мать! – вырвался стон из горла, только сейчас, вспомнив объявление на подъезде, об отключении горячей воды. Сёма крутился рядом, всем видом напоминая о себе.

– Да не забуду я про тебя, не забуду. Сейчас в порядок себя приведу и тебя покормлю.

Квартиру, которую мы снимали, была старенькая как и старушка-хозяйка, сдавшая нам её. Старческий запах: лекарств и болезней, пропитал каждый сантиметр квартиры. Плита стояла двухконфорочная, старинная, на высоких ножках. Вскипятив воду в двух кастрюлях, помывшись с горем пополам в тазике, который не хотел входить в ванну, я торопилась на маршрутку, чтобы успеть на утренний автобус до деревни.

Место досталось у окна, и, опершись головой о стекло, я унеслась мыслями в другую жизнь. В мечтах у меня все было отлично: я успешная художница, прекрасный дом со множеством комнат, свой кабинет, где я могу творить, послушные умные дети, и никаких мужчин. Замужество оставило внутри неприятный осадок и горечь, и даже в мечтах представляла себя одной, мне не нужен был ещё один подавитель моего "я". В то, что существуют идеальные мужчины, я давно уже не верила, они жили только на страницах книг.

Подъезжая к деревне, внимание привлёк знакомый джип, он гнал по накатанной дороге, которая шла параллельно трассе, и с лёгкостью, обгоняя автобус, оставил нас позади. За эту неделю я ни разу не вспомнила про Максима, и сейчас, увидев его лихачества, подумала: "Трезв ли он, как обещал при встрече? Наверно, только пьяный человек может гонять по бездорожью на такой скорости. Джип давно скрылся из виду, оставив за собой пыльный след.

В делах и заботах день пролетел незаметно. Майское солнце грело уже по летнему, мы изнемогали от жары и прятались в доме. На таком солнцепеке делать ничего не хотелось, казалось, что все звуки потухли в этом пекле, лишь назойливое жужжание мух разносилось по всему двору. Лёва весь день канючил мороженку, и я ему пообещала, если он поспит днем, то вечером обязательно куплю его самую любимую. Алиса весь день увлечённо рисовала, снимая ролики для тик-тока, девочка она была творческая и предприимчивая.

Когда жара немного спала, а Лёва пятидесятый раз напомнил про мороженку и обещание, мы все таки пошли в магазин.

Деревня состояла из двух улиц, расположенных параллельно друг другу, их соединял небольшой переулок. Когда-то живые улицы, полные ребятней, разговорами и смехом сейчас стояли пустые. Жилыми были около пяти домов, здесь остались жить самые неприхотливые, те кому была дорога память этого места, не пожелавшие перебраться в другую деревню. Молодежь, которая ещё осталась – беспросветные алкоголики, не стремились ни к чему большему, чем купить беленькую и забыться в пьяном угаре. Магазин стоял на соседней улице, скорее даже не магазин, а небольшой железный вагончик.

– Мама, мама, матли какой цеточек! Ой, мама, матли какой зучок! Мама, мама матли какой дом! Там навелно монстлы зивут, стлашные такие! – Лёва комментировал все, что видел, не замолкая ни на минуту, я лишь успевала соглашаться, удивляться и кивать.