Ирина Бэйли - Флорин

– Невозможно по-другому, как бы я ни старалась, Птичка. Ребенок отнимает много времени, а Дэвид – все остальное. Я ничего не успеваю. Иногда мне хочется присоединиться к цыганам, ездить в повозке с лошадью, рисовать и вести беспечную жизнь. Видишь? Я слова тебе не даю сказать. Из-за быта я превратилась в эгоистку. Хочу, чтобы слушали только меня. И верили моим безумным идеям. Наверное, и картину я написала только из-за этого. Я всего лишь миссис Дэвид Аккерман, жена своего мужа. А так хочется быть просто Молли. Или даже еще проще – Мо.

Александра обняла Молли за плечи.

– Я предпочитаю слушать, чем говорить, ты же это знаешь, поэтому смело продолжай. – И сделала акцент, отчетливо произнеся: – Мо.

Молли выдохнула дым и положила голову на плечо подруги.

– А вид отсюда действительно великолепный. Спасибо, что напомнила об этом. Я правда невыносима? Дэвид иногда говорит, я токсична, и мне самое место в психушке.

К ним на террасу вышел муж Молли, Дэвид, словно услышав свое имя. Глядя на его приятное, гладко выбритое лицо, вряд ли кто-то мог сказать, что этот джентльмен способен критиковать жену и определять ей место в психушке.

– Еще шампанского, леди? – Спросил Дэвид Аккерман, улыбаясь.

На нем был костюм темного цвета, с нарочито небрежно завязанной бабочкой. Изящные очки для зрения слегка увеличивали его выразительные добродушные глаза, окруженные пушистыми черными ресницами. Именно так выглядел типичный банкир из Сити на торжественных мероприятиях. В другие, не торжественные дни он выглядел так же, только костюм надевал другого цвета и вместо бабочки завязывал скучный галстук. Александра видела его в тот вечер во второй раз. Первый раз это случилось на их свадьбе с Молли.

– Почему бы и нет, – сказала Молли. Она залпом допила игристые пузырьки и нетерпеливо протянула бокал мужу. – До дна, мой любимый. Гулять так гулять. Твоя жена сегодня опьянена собственным успехом. Отчего разнуздана и грешна.

От Дэвида веяло уютом. Он молча налил жене шампанского. Александра по-прежнему просто держала бокал, сделав только пару глотков, смочила горло после сигареты.

– Ты помнишь мою подругу Александру Грант, дорогой? Эту звезду.

Дэвид кивнул, бросив быстрый взгляд на нее, но Александра видела, он это сделал только ради приличия. Откуда ему помнить ее. У мужчин плохая память на подруг жен, пожалуй, если только они с ними не спят или не хотят переспать.

– Не считай, что я это придумала, или вместо меня говорит шампанское, поскольку поверить в это тебе будет сложно, но мисс Грант в поисках работы, дорогой, – перешла к делу Молли. Она прислонилась спиной к перилам, притянув к себе мужа, и обвила руками его шею. – Ты же поможешь ей найти хорошо оплачиваемое место, достойное одного только ее присутствия? – Молли повернулась к Александре и подмигнула ей. – Обрати внимание, какая она статная.

Александра посмотрела на переливающийся огнями город. Ей стало тепло, несмотря на скитающийся по воздуху холодный ветер. Снова заморосил дождь.

Она задумалась о том, должна ли любовь окрылять и давать силы. Даже если ее истоки такие же, как на картине у Молли. Александра ощущала себя совершенно обесточенной, измученной, истощенной от мыслей о своей жизни. С годами ее внутреннее нежелание поступать “так, как все” не убавлялось, напротив, набирая новые обороты. Она пообещала себе не влюбляться и не выходить замуж, хоть и плыть против течения – тяжело. Сама того, не осознавая, она, скорее, отказывалась быть не такой, как все, а не такой, какой была ее легкомысленная мать. И ей пока удавалось разбрасываться отказами налево и направо самым завидным женихам. И что-то внутри, отвечающее за данное самой себе слово, к счастью, не трещало по швам, вдобавок, ее не мучило из-за этого чувство вины или ощущение одиночества. Внизу, на асфальте взвизгнули шины. Александра на мгновение очнулась, услышав приятный слуху звук.

Ветер заставил ее убрать волосы с влажных губ, с влажных глаз, и она почувствовала, как одинаково задрожала от холода и желания сесть за руль.

Выкурив вторую сигарету, Александра допила бокал шампанского, а следом еще один, затем Молли предложила ей вина и что-то покрепче. Незаметно связь с текущим моментом исчезла как луч прожектора. Реальность расплылась и превратилась в темный сгусток первородной энергии из людей и декораций.

Когда гости разошлись, Моли и Александра сидели до рассвета на террасе, закутанные в пледы. Рядом с ними стояла переполненная пепельница и пустая тарелка из-под закусок, заляпанная пеплом и каплями от вина.