Мария Зайцева - Ну привет, заучка…

Но пришли студенты из выпускной группы, те самые, что так странно сверлили нас взглядами днем, в буфете. Как раз, когда мы с Татьяной Викторовной сидели за кофе. Я их прекрасно запомнила, несмотря на то, что все еще тряслась от пережитого. Еще бы не запомнить таких зверей! Здоровенные, особенно короткостриженный парень кавказской внешности, да и второй тоже, с ехидным взглядом. Наглые такие. Сели неподалеку и смотрели так страшно. На Татьяну Викторовну. Глаз не сводили. Мне не по себе даже стало. А она, вот ведь сила воли, только глянула на них строго и зло, и засобиралась на кафедру, фронт работы мне показывать.

И, пока мы не вышли, он так и смотрели. И даже мне, хоть и не была объектом их внимания, было неловко. А каково ей? И она у них еще и занятия же ведет!

И не боится…

Памятник надо ставить таким педагогам.

И вот теперь они чуть не ввалились в квартиру, забубнили что-то на пороге. Требовательно так. Я даже испугалась, не вызвать ли полицию. Страшно же. Татьяна Викторовна стояла рядом с ними, и сразу бросалось в глаза, насколько они здоровенные. Угрожающе просто. Оба минимум на голову выше нее, крепкие, плечистые. Она совсем хрупкой смотрелась по сравнению с этими парнями.

Они бубнили что-то непонятное, наверно, про занятия или расписание, я так и не поняла.

Тем более, что Татьяна Викторовна быстро оборвала их и отправила в подъезд, и сама вышла, сказав, что скоро вернется.

А я осталась, лишь удивилась, зачем в подъезд выходить, когда можно и в доме поговорить… Но, само собой, вслух высказываться не стала, потому что не мое это дело, и так наглость невозможная, работу себе выбила на кафедре, да еще и ночую здесь…

Я попила кофе, съела бутерброд. Татьяна Викторовна задерживалась. Я начала беспокоиться. Она вышла в подъезд совсем без вещей, только в халате и тапочках. А вдруг, она уже пообщалась со студентами, и что-то случилось? Упала, ударилась?

Я торопливо накинула куртку и вышла в подъезд, аккуратно открыв дверь, чтоб, в случае, если услышу разговор, просто зайти обратно и не беспокоить.

Но в подъезде было пусто. Я огляделась, а затем услышала какой-то шорох. Из темного, непросматриваемого угла подъезда, за лифтом. И тихий неразборчивый шепот. Странный, срывающийся. И мягкое, нежное постанывание. Кровь бросилась в лицо, я, уже понимая, что не надо было мне выходить, что это не мое совершенно дело, все же громко спросила, все ли в порядке. И по голосу Татьяны Викторовны поняла, что у нее все в порядке. В полном.

Я забежала в квартиру с горящими от стыда щеками. Вот зачем вышла? Глупая! Глупая! Не мое совершенно дело, что она там делала с этими двумя, на самом деле, очень даже опасно и серьезно выглядящими парнями.

В буфете она их явно не боялась, смотрела зло и напряженно. А они…

Теперь я совсем по-другому воспринимала их взгляды на нее. Совершенно по-другому. Не пугали они, не хотели устрашить. А, пожалуй, наоборот все…

От понимания того, что случайно узнала чью-то, настолько интимную тайну, стало не по себе. Стыдно и неудобно.

Что мне делать теперь? Уйти? Наверно, да… Вряд ли, Татяна Викторовна захочет меня видеть… После того, что я слышала… Она же должна понимать, что я догадалась… О ее тайне. И как теперь быть?

Я взволнованно ходила из угла в угол, заламывая руки и переживая все так, словно это меня застали изменяющей своему жениху со своими же студентами.

Я не осуждала, даже в мыслях не пыталась привнести в сознание негативный оттенок. Только не к ней. Не к человеку, который сегодня защитил меня. Спас.

Да и не привыкла я никого осуждать. Всегда считала, что личная жизнь – личное дело каждого, и бесконечно удивлялась, что другим есть дело до кого-то, кроме себя.

Я просто очень переживала, что Татьяне Викторовне будет неудобно теперь со мной общаться. Или, что она, не дай Бог, подумает, что я могу как-то это все распространить…

Возвращение очень потрепанной и порядком измятой Татьяны Викторовны не дало мне окончательно скатиться в пучину самокопания.

Она молча ушла в ванну, потом вышла, и мы просто тихо пили чай. Я смотрела на нее, стараясь деликатно не опускать взгляд на очень даже заметные за воротом халата и крайне однозначные следы. А она никак не комментировала произошедшее.

Мы легли спать, и я сразу же уснула, измученная длинным и таким странным днем.

А утром Татьяна Викторовна предложила мне временно пожить у нее. И я поняла, что уже за одну только эту бесценную поддержку буду благодарна ей всю жизнь.