Катрин Корр - Оторва

На высоте десять тысяч метров пассажирка эконом класса встретила свое тридцатилетие. Всё прошло очень тихо и цивильно. Она перекусила отвратительным бутербродом с сухой булкой, которой можно было убить соседа, и запила его не менее отвратительным чаем в пакетике. К сожалению, она была очень голодна, чтобы пренебрегать вниманием и заботой авиакомпании.

– Смотрите, какой сверкающий город!

На протяжении всего полета тучный сосед пихал её локтем, предлагая поглазеть в иллюминатор то на причудливой формы облака, то на снежинки, а теперь и на переливающийся огнями Симферополь. И нарушал он её границы комфорта с такой беззаботностью, словно они были давними друзьями.

– Здорово.

– Нет, вы только поглядите, до чего же здесь прекрасно! Как только сброшу с себя этот костюм, сразу побегу на пляж. Говорят, вода в море ещё холодная, но мне плевать. Вы тоже остановитесь в одном из отелей полуострова? Или вы едете к родственникам? Наверное у вас тут живут бабушки и дедушки?

Командир корабля вовремя напомнил о себе. Он сообщил, что самолет вот-вот приземлится, а температура за бортом составляет двадцать пять градусов.

– Мы с женой развелись. Представляете, тридцать лет в браке, а какой-то дурацкий пылесос, стал причиной нашего разрыва! Ну, сломался этот моторчик, который шнур заглатывает! Разве это проблема? Я мог бы починить! Точно вам говорю! Но Клава решила, что развод спасет ситуацию и этот чертов моторчик придет в себя! Ох, да что же это я, – хохотнул мужчина, чуть повернувшись к соседке, чье лицо не выражало ничего, кроме холодного безразличия. – Позвольте представиться, Эдуард. Разведенный, но счастливый. А вас, как зовут?

– С чего вы взяли, что я хочу с вами говорить и представляться? За весь полет я не проронила ни слова, зато вы успели рассказать мне о пяти своих собаках, неудачнике-сыне и занозе на пятке, которую пришлось выкорчевывать на хирургическом столе. Увольте меня от дальнейшей трескотни, потому что я чертовски устала и от вас, и от дороги.

Из-за сухого перекуса в животе появилась неприятная тяжесть и сохранялась до тех пор, пока Оливия Линдберг, сошедшая с борта самолета на земли, где не появлялась целых двенадцать лет, не выпила нужную таблетку перед огромным зеркалом в уборной аэропорта. Это было самовнушение, ведь капсула ещё не успела раствориться и усвоиться в её организме. Но она смотрела на свое отражение в зеркале и с облегчением замечала, как на щеках появлялся здоровый румянец. Очки в утонченной черной оправе придавали её образу и взгляду милое кокетство, идущее вразрез с внешним безразличием и молчаливой натурой.

Получив свой багаж, Оливия подошла к стойке информации и поинтересовалась, где бы она могла арендовать автомобиль. Девушка направила её к другой стойке, а оттуда к третьей, пока, наконец, молодой человек не помог разобраться с бумагами и не выдал ей ключи от небольшой Skoda Fabia ярко-малинового цвета.

– А есть что-нибудь не настолько броское? – спросила она, ослепнув от яркости цвета даже в темное время суток.

– К сожалению, из интересующего вас класса, осталось только это. Аренда других машин будет значительно дороже.

– Жаль.

– Кстати, забыл сказать! У вас отличный пакет, который включает в себя бесплатный возврат автомобиля сотрудниками нашей фирмы. Если вдруг по какой-то причине вы не сможете вернуть машину на базу, позвоните по этому номеру и наш сотрудник сам заберет автомобиль. Вам повезло! Даже в пакете «бизнес» такой опции нет.

– Железная у вашего руководства логика, – буркнула девушка, забрав ключи.

Парень помог ей засунуть в багажник два чемодана с вещами и пожелал счастливого пути.

Чтобы выехать из незнакомого города, понадобилась помощь навигатора. В темное время суток Оливия плохо ориентировалась на дорогах, не говоря уже о том, чтобы с успехом делать это в малознакомом городе. Она проехала сто двадцать километров прежде, чем её пальцы, едва сжимающие рулевое колесо, начали выбивать беспокойный ритм. Ни в чем не повинный желудок требовал еды, напоминая о себе громким урчанием. Но вместе с голодом появлялась тошнота, рожденная затаившейся тревогой.

Сколько раз за время пути Оливия бросала настороженные и короткие взгляды на свое отражение в зеркале заднего вида, чтобы в миллионный раз убедить себя в совершенной непохожести на ту Оливию Линдберг, какой она была двенадцать лет назад? Теперь её роскошные густые волосы блестели ледяной платиной и не было даже намека на то, что когда-то они были цвета глубокого каштана. Зеленые глаза за годы трудностей и невзгод, с которыми ей пришлось столкнуться, лишились беззаботного блеска. Насыщенность изумрудного цвета зависела от настроения Оливии и сейчас они казались бледными, как выцветшая на солнце трава.