Александра Кравец - Ярче звёзд

– А я помню, – подхватил Глеб, – как за одним пацаном из моего класса пришли из отдела по делам несовершеннолетних. Так он сиганул в окно, и пришлось его ловить по клумбам, как зайца. Завхоз сперва за голову хватался, а после заставил прогульщиков разбивать новые клумбы.

– Не очень смешная история, – проворчала Лиза и вернулась к напитку.

Конечно, история, которую рассказал Глеб, не могла не вызвать сочувствия и к мальчишке, ступившему на скользкий путь преступлений, и к завхозу, но всё же заставила улыбнуться, рисуя в воображении яркие сценки погони.

– Ну же, твоя очередь. – Глеб в упор глядел на Тима.

Тот слегка задумался и ответил:

– Что касается школьных лет, мне почему-то ничего смешного не вспоминается. Ну, может, случай в первом классе. Дело было после линейки, первого сентября, когда всем первоклашкам подарили по букварю и отвели за ручку в класс, а обо мне забыли. Своих я сам нашёл, но факт.

– Ничего себе! – возмутилась я. – Хорошая же в вашей школе организация!..

– Просто Тим всегда был самым высоким, – сказала Лиза, с гордостью глядя на брата, – и сильным. Неудивительно, что его приняли за ученика постарше.

– Я тоже была самой высокой в классе, – призналась я, – но только до девятого класса. Потом меня обогнали мальчишки.

Поймав мой взгляд, Лиза улыбнулась. Я ответила ей тем же.

Но вот последние аккорды раздававшейся со сцены музыки смолкли, и ведущий принялся о чём-то рассказывать, в общем шуме праздничного города слов было не разобрать. Но, судя по тому, как загалдели собравшиеся на площади люди, начиналось самое интересное.

– Пора, – сказал Глеб.

– Пора, – подхватила Лиза и одним глотком осушила оставшееся в бокале пиво.

Тимофей слегка нахмурился. Несмотря на то, что Лиза давно была совершеннолетней, брат уж чересчур её опекал.

Интересно, если бы Лиза оказалась на моём месте, Тимофей сильно бы покалечил Дениса?

Но я тут же одёрнула себя. О таком лучше не думать вовсе.

Раздались первые аккорды песни «Кобра», и мы, подхваченные потоком подвыпившей молодёжи, поспешили в сторону площади, благо, до неё было рукой подать. Однако в этой суматохе нас с Лизой и Глебом снова разлучили, а Тимофей взял меня за руку со словами:

– Не хочу тебя потерять.

Мне не хотелось слышать в его словах ничего такого, что могло бы зародить в душе надежду на отношения. Его забота в данных обстоятельствах выглядела вполне естественной. А ладонь у него была тёплой, шершавой, мозолистой, но вместе с тем какой-то уютной, что ли. Видно, парень привык тяжело зарабатывать свой хлеб. Лиза то ли не говорила, кем работал её брат, то ли говорила, а я прослушала…

Взявшись за руки, мы продолжили «плавание» в людском потоке и вскоре оказались у памятника Пушкину.

– Когда мы теряемся, всегда встречаемся здесь, – говоря это, Тимофей наклонился ко мне, стараясь перекричать музыку. Достаточно близко, чтобы я снова почувствовала себя неловко. Просто мне совсем не нравится, когда моё личное пространство нарушают, поэтому, едва мы остановились в более-менее удобном месте, я отпустила его ладонь. Но здесь, в этой давке, моё личное пространство нарушали ежесекундно. И я вскоре привыкла, что Тимофей, защищая меня от людского потока, стоял совсем рядом, касаясь своим рукавом моего.

– Подождём, – ответила я и в ожидании Лизы и Глеба сосредоточилась на музыке.

Волшебный голос солистки уносил меня далеко от реальности, заставлял кожу покрываться мурашками…

– Потихоньку теряю перья –

Крылья драные, страшно смотреть.

Расскажу не о суевериях,

А о том, что мешает взлететь.

Верю людям и верю в чудо,

Без опаски клянусь мечтам.

Я бескрылая скоро буду,

Оптимизм мой трещит по швам.

Верю в совесть, в предназначенье,

Верю в дружбу, в любовь… Опять

Потихоньку теряю перья,

Пора верить бы прекращать.

Казалось, певица обращается именно ко мне, что она, зная о моих душевных страданиях, сочинила песню специально для меня, словно хотела достучаться до самых сокровенных уголков души, поведать важную истину… Я почувствовала, как слёзы подступают к горлу, и отвернулась.

Подростки взбирались прямо на постамент, подпевали, свистели, переговаривались. Одна девушка держалась за ноги Александра Сергеевича, чтобы не упасть с двухметровой высоты. Я как культурологиня, которая буквально вчера защитила реферат по памятниковедению на тему «Причины старения, повреждения и утраты памятников истории и культуры», такое поведение приравнивала едва ли не к вандализму. Но предпочла не вмешиваться. Во-первых, потому что, как ни прискорбно было это сознавать, я сама бы не отказалась постоять на её месте, а во-вторых, мэр обещал отреставрировать памятник к очередной годовщине со дня рождения великого поэта.