Мари Князева - Любовь зла – полюбишь и мажора

– А для кого?

– Ну… тюрьмы, например…

– Че-го?! Тюрьмы? За неправильную парковку?

– Раз вы так мало нарушили, то, может, вообще не стоит наказывать?

– Я тоже так думаю, но батя не спрашивает моего мнения.

Девчонка улыбнулась:

– Он строгий?

– По-разному бывает. Но эти статьи вывели его из себя, а так как нельзя наорать на всех горе-блогеров N-ска, то отцовский гнев излился на меня.

Я немного помолчал, и Настя уже качнулась, чтобы продолжить путь в группу, но мне почему-то не хотелось прерывать наш тет-а-тет, и я быстро выложил новый вопрос, который меня интересовал:

– Разве ты не участвовала в создании тех статей? А чьи фотки? И откуда они узнали, что случилось?

Настя вздохнула:

– Да, немного. Но я вовсе не собиралась раздувать целую бучу. Просто пожаловалась знакомым ребятам, а они вдруг – флаг в руки и на баррикады.

Пипец, это что получается, не только пацаны в детдоме, но полгорода готово за эту шмокодявку любого порвать? Даже властей не боятся! А ведь ни кожи ни рожи – обычная такая с виду…

Пока я ошарашенно размышлал о популярности своей надсмотрщицы, она нервно кусала губы:

– Только я вам никаких имён называть не буду, даже не просите! Эти ребята ни в чём не виноваты, они просто хотели обратить внимание общественности и устыдить нарушителей…

Я скептически усмехнулся:

– Да мы просто сгораем от стыда!

– Неужели совсем никакого эффекта? А эти исправительные работы? Вы действительно готовы выбрасывать на ветер по сто часов каждый месяц ради права нарушать ПДД?

– Ну я бы так не сказал, что на ветер – довольно интересный опыт…

Ярослав

На следующий день я, как и обещал, припёр целую коробку бумаги для принтера. Нога моя была уже заклеена нормальным пластырем, поэтому, оттащив бумагу, куда указала Настя, я первым делом направился в подсобку Саныча.

– Куда это вы? – нахмурилась девчонка и даже ухватила меня за рукав футболки.

– Закончить начатое вчера, – пожал я плечами.

– Не надо вам туда ходить.

– Почему это?

– Я ведь вам уже объясняла: детский труд под запретом.

– Так я же не ребёнок. Мне 23 уже.

Настя пожала плечами:

– Для господина мэра вы навсегда останетесь ребёнком.

– Это он меня сюда и прислал! – напомнил я раздражённо. – И если хочешь почти дословную цитату, то пожалуйста: "Надеюсь, там тебя научат, что жизнь состоит не из одних удовольствий!" Так что не парься, всё норм.

Но шмокодявка так и не отпустила мой рукав и отрицательно покачала головой:

– Пожалуйста, Ярослав Дмитриевич, не ходите! – прозвучало почти жалобно.

– Да в чём дело-то?

– Мне… начальство запретило вас к Санычу пускать.

– Ты же здесь не работаешь!

– Но это не значит, что мне не могут запретить сюда приходить.

– Зачем им это?

– Из-за вас. Боятся, что вы тут… повредите себе что-нибудь, и Дмитрий Анатольевич… их накажет. Рублём или ещё как-то.

Я вздохнул и перехватил тонкую девичью ладошку:

– Ладно, веди меня к своему начальству.

– Зачем?

– Я… сам… с ними поговорю.

Я вдруг начал немного задыхаться, мне почти с трудом давались слова, потому что охватило дико странное ощущение от этого соединения наших рук. Ладошка у Насти была маленькая, почти как детская, мягкая, пальчики тонкие, и в то же время энергичные. В первую секунду они сжали мою кисть – или, точнее, попытались, потому что была она раза в два больше – видимо, по привычке обращения с детьми. Но сразу следом пальцы распрямились и попытались высвободиться из плена, вспомнив, что я вовсе не местный воспитанник, а вполне себе здоровый лоб, да ещё и неприятный этой козе. Ладно, признаю, вёл я себя при знакомстве не очень. Прямо скажем – как капризный отпрыск власть предержащего, но вот уже второй день подряд я стараюсь быть нормальным человеком, а эта шмокодявка всё равно нос воротит!

Я ещё чуть крепче сжал маленькую ладошку и повторил приказ:

– Веди!

Настя тяжело вздохнула, даже закатила глаза, но всё же двинулась в путь. Я шёл рядом, почему-то безобразно кайфуя от прикосновения к ней и старательно прятал улыбку.

– Ярослав Дмитриевич…

– Что, Анастейша?

– Вы могли бы отпустить мою руку?

– Зачем?

– Неловко. Мы ведь не маленькие дети, чтоб за ручку ходить.

– А я думал, тебя для этого ко мне приставили: чтобы присматривать и перевоспитывать, как мальчишку.

– Я уже говорила, что это не мой профиль.

– А какой твой?