Анна Гур - Наваждение Монгола

Выпускает меня из хватки, разворачивается на каблуках и выходит из спальни, хлопнув дверью, а я оседаю на пол и плачу, текут слезы негодования, обреченности и дикого отчаяния напополам с раскаянием, потому что вчера ночью я могла стать женщиной, но сбежала, испугавшись…

Я заставляю себя подняться, дрожащей рукой поправляю пышную юбку подвенечного платья. Корсет давит так, что дышать больно, но я цепляюсь за это ощущение, чтобы не думать, чтобы отвлечь себя от мыслей.

Прикусываю губу, наслаждаясь своими последними минутами хрупкого покоя. Давно, еще девчонкой, мечтала об этом событии, зачитывалась романами и грезила о красоте момента, важного для каждой девушки.

На глаза попадается журнал со списком влиятельных людей, где на глянце поблескивает лицо моего жениха, всматриваюсь в жесткие черты, в плотно сжатые губы одного из самых влиятельных политических деятелей страны и тело пробивает на дрожь. Листаю интервью. Помимо вопросов относительно внешней политики, Айдаров оповещает о грядущей свадьбе и об избраннице.

А то, что глаз цепляет дальше, заставляет холодный пот мелкими каплями выступить на спине.

– Пришло время задуматься о наследниках. Мои люди долго искали девушку с кристальной репутацией, идеально подходящую под запросы. Я человек, чтущий традиции. Особым достоинством моей будущей жены является непорочность. Обычаи моего народа будут соблюдены досконально, и свадьба пройдет по всем законам.

Сворачиваю и отбрасываю глянец в сторону, как ядовитую змею.

– На всю страну! Он это сказал на всю страну… Видно, сестра с собой притащила, чтобы позлорадствовать. Или вообще не представляю, каким боком здесь это.

Выдыхаю со свистом, пытаюсь прийти в себя и смотрю на фотографию, что лежит рядом с зеркалом. Там их много, но я смотрю на одну-единственную, где девчонка со вздернутым носом изо всех сил обнимает худенького мальчика, который улыбается не губами, нет.

Только глаза. В них море, просто океан любви и понимания. Такой маленький и такой сильный, несмотря на слабость крохотного тельца.

– Я справлюсь, Мотенька, справлюсь… – тихое обещание и дрожь на кончиках пальцев.

Вчера, после того как вернулась, я провела несколько часов у кроватки спящего Моти, гладила тонкие кисти рук, проводила пальцами по шелковистым черным волосам.

Сиделка привыкла к моим появлениям и продолжала не обращать на шебутную сестру своего подопечного никакого внимания.

Я давно свыклась с ролью невидимки. Так проще. Легче. Жаль, что и для Айдарова я не осталась незамеченной…

– Все будет хорошо, малыш… – обещанием в тишине глубокой ночи.

Во сне Матвей выглядит таким умиротворенным, ангелочек просто, с длинными ресничками, которые отбрасывают тени на щечки.

– Сладких снов.

Когда встала, чтобы уйти, брат словно почувствовал и открыл свои от природы большие глаза, такие выразительные, словно глаза старца, прожившего несколько жизней…

Поцеловала в бледный лоб самого близкого на всем свете человека и тихо прошептала:

– Спи.

Обращаю взгляд на свое отражение.

Девушка в идеальном платье, все вокруг словно подогнано под формат глянца, а внутри меня пустота и боль, потому что бесправную вещь продают в пользование олигарху, который настолько влиятелен, что может сгноить всех, но получить то, что хочет.

А хочет он меня.

Вчера я бы сбежала, если бы не брат и горестное осознание, что Айдаров из-под земли достанет и заставит эту самую землю глотать комьями.

Абсолютная власть развязывает людям руки.

Стираю с щек слезы и поворачиваю голову на звук открываемой двери, впускающей имиджмейкера, которая бледнеет, замечая, что труды последних часов пошли насмарку.

– О, боже! – вопит практически и быстро подбегает, принимаясь вытирать мне лицо салфетками и приводить в подобающий вид.

Затем появляется Марина, бледная, дрожащая.

Мой жених умеет сбивать спесь даже с таких стерв, что же сделает со мной…

– Всегда прошу своих невест сдерживать слезы счастья. Тушь водостойкая, но у тебя слез, как водопад, так что держи себя в руках. Фотографии должны быть отменные!

Нотация проходит мимо ушей.

– Волосы слишком непослушные… – бубнит себе под нос стилист, – никак не уложить локоны, они все время выскальзывают.

Мастью я в маму, сейчас, когда смотрю на ее старые фотографии, вижу, насколько похожа на нее, даже слишком, схожесть стала моим проклятием, отдалив от отца.

Может, поэтому Егор Константинович отводит взгляд, стоит мне к нему обратиться.