Мария Ордынцева - Может быть, позже....

И вот в ожидании троллейбуса на остановке в памяти неожиданно всплыло недавнее знакомство. У девушки было красивое имя – Мария. А еще – внимательные, глубокие, цепляющие душу, светящиеся неким внутренним светом зеленые глаза. Мучительно захотелось увидеть их еще раз, нырнуть в их омут, открыть их тайну. Ее недостатком можно было назвать род ее занятий, но это – естественный профессиональный негатив по отношению к адвокатской братии. Можно было оставить это в стороне.

Наверное, все-таки правы те, кто говорит, что мысль материализуется, если очень сильно захотеть. Он шел по дорожке, все еще вспоминая троллейбусное рандеву. И вдруг впереди увидел Марию. Она куда-то спешила в такую рань по своим делам. Спонтанное желание услышать звук ее голоса и убедиться, что он такой же нежный и серебристый, как ее имя, Дмитрий вдруг сказал ей, когда они поравнялись:

– Привет. Как дела?

И почти физически почувствовал ее смущение, когда она ответила:

– Привет, хорошо. А у тебя?

Рудаков завел с ней разговор о том, что первое приходило в голову. Человек раскрывается в мелочах, поэтому он не столько слушал ответы на ничего не значащие вопросы, сколько наблюдал за поведением, реакцией, интонацией. Из ответов Маняши можно было заключить, что она умна и имеет чувство юмора. Из других деталей складывалась еще более благоприятная картина. В конце концов, Рудаков решил, что ее небольшая рассеянность и прямота скорее не недостатки ее, а некое подчеркивание прочих достоинств, те необходимые штрихи, без которых образ был бы не полон. Обезоруживающая искренность и обаяние лучились в ее зеленых глазах, живость манер и общительность делали ее абсолютно неотразимой. Удивительно, почему до сих пор такая девушка была одинока (а в этом Рудаков не сомневался, чувствуя ее привычку к независимости). Зная по опыту, как женщины нуждаются в присутствии мужчины рядом с собой, цепляясь за него всеми доступными средствами и способами, Дмитрий почему-то был все же уверен, что Маняша не станет держат человека рядом, если тот не захочет быть с ней; не станет бегать за ним и умолять вернуться – она слишком горда для этого. Она слишком сильная для этого, потому что не привыкла быть слабой: ее некому было защищать, кроме нее самой. Возможно, ей не встретился человек, способный взять на себя ответственность за нее, готовый принять ее такой, какая она есть, и растопить вечную мерзлоту ее души.

Рудаков вдруг понял, что хочет обнять ее крепко-крепко и вдохнуть аромат ее волос. И мучительно рылся в памяти, отыскивая предлог для встречи. Наконец, он вспомнил: ему нужно было проконсультироваться по поводу квартиры его тетки. И между делом вставил в разговор вопрос, нельзя ли завтра зайти в консультацию, чтобы подробнее поговорить о разделе жилплощади.

Ответ был немного странный и неожиданный, но зайти теперь уже он был обязан: во-первых, сам напросился, во-вторых, праздник у Маняши. Скорее всего, она сама удивилась своим словам и потому залилась очаровательным румянцем. Решив не смущать ее еще больше, Рудаков пообещал зайти с утра и ускорил шаг. Фактически же – просто сбежал, не в силах больше бороться сам с собой. Маняша не догоняла его, не окликнула даже. Это лишь укрепило его выводы насчет нее. Вот только стоило теперь подумать, нужен ли он ей такой, вечно пропадающий на работе, за которую платят копейки, фактически – человек из противоположного лагеря.

Некоторое беспокойство Дмитрия по этому поводу было неделикатно прервано буквально через минуту.

Он почти дошел до ворот городка, когда прямо перед ним вдруг затормозила черная «Волга». Рудаков инстинктивно отшатнулся в сторону, чтобы не быть задавленным.

Из машины вышел человек в черной куртке. Дмитрий узнал его сразу. Это был начальник оперативно-розыскной части при УВД области подполковник Виктор Иванович Нефедов. Холеный, импозантный, даже в чем-то вальяжный, попадая в компанию, Нефедов мог быстро снять эту маску и, став на время просто Иванычем, был непрочь покутить и потрындеть о чем-нибудь; уважая женский пол, победами не хвастал, хотя все знали, что бабы его любили до безобразия. Рудаков пару раз встречался с ним на поздравительных мероприятиях по случаю 23 февраля и дня милиции, но близко они тогда не общались.

Нефедов поманил к себе Рудакова, но, не дожидаясь, сам пошел к нему навстречу.

Заинтригованный таким нежданным оборотом, Дмитрий поспешил подойти к начальству.

– Долго жить будешь, Рудаков, – сказал Нефедов без всяких предисловий. – Я как раз думал о тебе.