Светлана Ильина - В вихре времени

"Если Софья права, и женщина с мужчиной должны быть друзьями, то… что же нас тогда связывает? Что общего?"

Единственное общее дело – это преподавание на Пречистенских курсах. Маша взахлёб рассказывала об уроках и спрашивала, нравится ли Николаю там работать? Он и сам не понимал. Елагин уже провёл несколько занятий и с удивлением и радостью обнаружил, что ошибался в оценке народного университета.

Сначала его поразил прекрасный хор, где преподавали опытные и талантливые музыканты. Он проходил мимо класса, когда вдруг запели русскую песню "Ой, ты Волга-матушка". Ноги будто приросли к полу. Такого душевного исполнения ему давно не приходилось слышать. Но следом запели "Смело, товарищи, в ногу!", что подтвердило подозрения о недвусмысленной направленности программы.

Ещё одним открытием для него стал художественный класс. Впервые Николаю довелось увидеть любимого художника – Коровина. Алексей Константинович увлекательно объяснял основы живописи всем желающим. Именно так хотел преподавать и Николай, но пока не получалось наладить контакт с учениками.

Елагин помрачнел – он не мог рассказать Маше о своих затруднениях, боясь, что она не поверит. Странное дело, в гимназии с детьми отличное взаимопонимание, а здесь, словно мешает кто…

Он вспомнил ехидное лицо одного из рабочих, который будто нарочно задавал глупые вопросы, чтобы не получалось связного рассказа. Что с ним делать? Да и другие не отставали, подхватывая "знамя", если тот умолкал. О чём же сегодня рассказать? Наконец, подъезжая, Елагин придумал тему урока и внутренне усмехнулся, надеясь на маленький выигрыш.

В коридоре школы было оживлённо. Молодые и пожилые женщины ждали лекций, в перерывах бурно обсуждая многочисленные хозяйственные проблемы, что не оставляли их в покое даже здесь. Николай надеялся увидеть Машу, она преподавала у них русский язык. Обычно после урока она ждала Николая, и они вместе ехали домой.

Он шёл не спеша, ожидая, что Мария выйдет из кабинета. Кто-то из женщин обронил карандаш, который прикатился Николаю под ноги. Он поднял его и решил спросить про учительницу Рябушинскую. Немолодая женщина, по виду из крестьянок, подошла к нему и произнесла с несмелой улыбкой:

– Спасибо, что нашли карандаш, а то мне и писать нечем.

– Скажите, – нетерпеливо спросил Николай, – Рябушинская Мария Степановна давала сегодня урок?

– Да. Но она уже закончила и ушла.

Хлоп! Карандаш в пальцах Николая переломился надвое. Женщина уставилась на его руки, но он не обратил на это внимания. Внутри всё оборвалось… Странно, почему она не дождалась его?

Наконец, он очнулся и понял, что нужно от него этой немолодой ученице. Елагин порылся в портфеле и подарил женщине ручку вместо сломанного карандаша.

В классе уже сидели несколько рабочих. Они встретили учителя истории без всякого почтения, нагло ухмыляясь. Николай уже начал урок, как вдруг открылась дверь и вошёл Пешков.

Николай его не узнал. Это был другой человек. Он аккуратно подстриг непокорные вихры. Вместо неизменной студенческой куртки на нём был приличный костюм, надетый на белую рубашку. И даже его поведение стало другим, будто к одежде прилагались манеры аристократа.

Пешков сдержанно поздоровался и неожиданно спросил:

– Ты не против, если я посижу на уроке?

Елагин пожал плечами – ему было безразлично.

– Про что сегодня поговорим, господа? – вопросом начал урок Николай.

Класс не отвечал. Наконец, невзрачный молодой рабочий, имя которого Николай так и не запомнил, задал тему, уверенно выкрикнув:

– Вы про бунты расскажите, как с царями народ боролся!

Гул одобрения раздался в классе. Мужчины, словно гимназисты, загалдели, поддерживая друг друга.

– Точно! Давай про народ! Хватит ужо про князей да царей!..

Николай предчувствовал, что так и будет, поэтому спокойно улыбнулся и начал:

– Я расскажу о французской революции, которая произошла больше ста лет тому назад. Слышали про такую? В то время жил во Франции писатель Жан-Франсуа де Лагарп. Всей душой он ожидал свержения монархии вместе с передовыми людьми того времени, призывая революцию. Как же сокрушались пожилые граждане, что не дождутся счастливых дней! Напротив – молодые радостно предвкушали, что будут жить при новом, прогрессивном строе, где царствуют свобода, равенство и братство. Ну прямо как вы…

Рабочие слушали внимательно. Николай продолжил, успев заметить нахмуренное лицо Пешкова.