Екатерина Юдина - Первый…

– Эй, очкарик, – блондин меня окликнул и я тут же остановилась. Медленно обернулась и, дождавшись, когда он подойдет ближе, спросила:

– Как ты меня назвал? Я как бы девушка, а не парень.

– Без груди и тощая. Такая себе девушка, – блондин окинул меня взглядом, а потом спросил: – И откуда ты такое взялось?

Я хотела сказать, что у меня имелась грудь, но ее скрывала растянутая кофта и лишь в самый последний момент я остановила себя. Почему я вообще должна ему что-либо доказывать?

– Я тоже самое хотела спросить у тебя. Чего только татуировки стоят. Полный ужас. Выглядишь так, будто в тюрьме отсидел несколько десятилетий.

Да, я понимала, что тюрьма и татуировки это полнейший стереотип, но, как бы мне не хотелось этого признавать, во всем остальном к внешности этого блондина было не придраться.

– Как интересно. Очкарик без чувства самосохранения.

– Я девушка, – сказала упрямо и даже зло.

– На каком же ты курсе учишься? – блондин мое утверждение напрочь проигнорировал. – Как зовут?

– Зачем тебе это?

– Хочу себе нового раба. Думаю, ты подойдешь.

– Ты вообще нормальный? – спросила на выдохе. – И как та девушка могла влюбиться в такого придурка, как ты? Видно, у нее действительно нет мозгов. Отойди, – блондин меня не послушался, поэтому, проходя мимо него, я сильно задела его плечом. Правда, на парня это никак не подействовало, зато я чуть не упала. Чудом выровнялась и более быстрым шагом пошла в сторону остановки. Как раз приехал мой автобус.

Немного позже, когда мне с двумя пересадками удалось добраться к дому, в котором находилась квартира моего отца, я еще на улице встретила мачеху. Она как раз возвращалась из магазина и я сразу же забрала у нее самые тяжелые пакеты.

– Как тебе университет? – спросила Хтония. – Понравился?

– Да, – кивнула. – Только, наверное, ненормальных студентов там хватает. Пока я ходила по зданию, встретила парня и девушку. Она бесхребетная и в тот же момент стервозная, а он…

– Чара, только не говори, что ты опять влезла в ссору, – мачеха прищурилась. – Учеба еще даже не началась.

Я сразу хотела спросить, почему Хтония вообще решила, что я вступила с кем-либо в конфликт, но, понимая, что это глупый вопрос, решила промолчать. С детства у меня было одно правило – относиться к людям так же, как и они относились ко мне. Поэтому, к сожалению, родителей часто вызывали в школу из-за моего непотребного поведения.

– Я бы не сказала, что это была ссора, – попыталась успокоить мачеху. Она всегда слишком сильно волновалась обо мне. – Просто там был парень… Я в Кастории таких не видела. У него все руки в татуировках и волосы очень светлые…

– Татуировки? Светлые волосы? – Хтония резко остановились. – Как его зовут?

– Я не знаю, – отрицательно качнула головой, не понимая, почему мачеха так всполошилась.

Хтония достала телефон и, кажется, зашла в сеть, после чего показала мне фотографию, найденную в поисковике. На ней как раз был тот самый блондин.

– Это он? – спросила мачеха, а я кивнула. – Господи, Чара, только не говори, что ты с ним вступила в конфликт. Я, наоборот, хотела показать тебе его фотографию и сказать, чтобы ты его избегала в университете.

– Кто это?

– Его зовут Кириан Агеластос. Он единственный сын Тезея Агеластоса.

– Серьезно? – я широко раскрыла глаза.

Так получилось, что мои родители развелись, когда мне было десять. Я с мамой осталась в Кастории, а папа переехал в Афины, где и встретил Хтонию. Насколько я знала, ему тут нравилось, но, поскольку папа по глупости получил судимость, найти работу было тяжело – максимум, что ему светило это горбатиться за копейки.

Но вот как раз лет семь назад, Тезей Агеластос взял моего папу на работу одним из своих личных водителей.

Папа всегда говорил, что эта работа, как выигрыш в лотерею. Очень достойная зарплата и невероятно выгодные условия. Он очень дорожил своим местом и буквально боготворил Агеластоса.

А я, получается, поругалась с единственным сыном работодателя моего отца.

– Что ты наговорила Кириану? – спросила Хтония. – Если ты ему нагрубила, пожалуйста, извинись перед ним завтра.

– Он первый меня оскорбил, – я отрицательно качнула головой, а мачеха сделала несколько глубоких вдохов.

Мне стало очень совестно. Папа и Хтония приняли меня тут в Афинах, а я уже приносила им неудобства. Успокаивало лишь то, что этот Кириан на следующий день скорее всего меня не вспомнит.