Ирина Медведева - Непридуманная жизнь

Мама была необыкновенной женщиной. Не смотря на свою женскую слабость и ранимость, стержень у неё явно был, который я уверена, достался мне от неё по наследству.

У отца была слабость. Алкоголь. Всегда была удивлена, как может из обычного человека, получаться такое чудовище после употребления выпивки. Да его словно меняли. Если трезвый он был совсем не разговорчивый, то выпивший он мало того, что много говорил, он делал это на разных языках, изображая из себя все национальности мира. Возможно, часть из них, вообще существующая раса только в его сознании. В таком состоянии он был жесток с мамой. Как бы он не оправдывался после этого, не пытался убеждать нас в том, что он бил маму только ладошкой, это было далеко не так. Мы помнили с Катей все его выходки. Он не один раз пинал маму ногами, а мы в слезах и с испугом кричали, что бы он, её не трогал! Но нам за это здорово влетало. Когда отец успокаивался, мама собиралась сама и собирала нас, а после мы уходили из дома. Она никогда не бросала нас! Для меня это было так важно, но вместе с этим, в будущем на мне это здорово отразилось. Всегда, где бы я не находилась, если меня обижают, я должна уходить.

4 июля, а на следующий день у мамы был день рождения. Я запомнила этот день, словно он был вчера. Отец тогда изрядно выпил и избил маму так, что на свой день рождения, она сидела в бане и плакала, прячась от родственников. Она просила говорить, что её дома нет. «Никогда не выносить сор из избы» – это правило, мы знали, как отче наш, и мама на личном примере показывала нам его. Таких ситуаций было много, но я хорошо запомнила именно этот день, потому что это был мамин день, а она… Она целый день просидела в бане, храня репутацию нашего отца.

Всегда, когда мама плакала, мы плакали вместе с ней. Дети всё чувствуют и всегда любят своих особенно мам, какими бы они не были. Спросите у любого ребенка с детского дома, что он скажет о своей родной маме? Даже если он её не помнит, он всё равно скажет, что любит её. С отцами же, наверное, всё иначе. У нашего я считаю, не было никогда отцовских чувств. Он всегда говорил о том, какой ОН молодец, о том, что ОН маму приютил когда её бросили, что она приехала с одним чемоданом не имея ничего, о том, что ОН учил её готовить кушать и всегда работал только ОН один, но ведь нас не обманешь. Мама прикрывала его всегда перед родственниками и когда я достала письма двадцатилетней давности, зная всё, что происходило в семье, мама писала только хорошее об отце. В этих письмах было столько нежности и ни капли отчаяния о том, что она с пятнадцати лет посвятила себя детям и мужчине, который не был её достоин. Она не писала про побои, про то, что рано вышла на работу в садик кухработницей, что бы в этот садик могли ходить мы с Катей. Что делал отец в это время?– Менял работу. От одной организации переходил в другую и месяцами сидел дома. Его увольняли за пьянки. Наверное, чувствуется при прочтении моя злость на отца. Есть еще более веские причины мне злиться на него, не только за его скотское отношение к маме, но и за Катюшу, за себя…. Я бы хотела забыть, но не могу. Писать и говорить об этом сил я так и не нашла. Часто слышала фразу «прости и отпусти», но нет. Видимо время ещё не пришло, да и не придёт. Я знаю. Рано или поздно, все мы будем отвечать на высшем суде за свои грехи и мне бы хотелось, что бы моё прощение имело в этом деле значимую роль для его дальнейшей судьбы, точнее для его души.

Мамина любовь между нами делилась, и откровенно говоря, мама Катю любила больше чем меня, и это не просто моё обиженное самомнение. Катя была старшей, маминой помощницей, а я, как уже писала, мелкой хулиганкой, которая с улицы приходила с драными штанами, и битыми коленками. Наверное, родители хотели мальчика (смеюсь).

Когда на выходных собирались родственники, нас часто звали на кухню с Катей и устраивали допрос с пристрастием. С кем же мы останемся, когда родители разведутся. Для нас это была травма. Мы любили родителей и свою жизнь по – другому не представляли и не хотели. Как можно думать о том, чего ты искренне не хочешь? Но отвечать было нужно, потому что иначе, наше молчание бы расценивалось, как неуважение к родителям. Да, я уже писала, что в семье так принято было, Катя считалась маминой дочкой, а я… А я, говорила, что буду жить с папой. Думаете, я его так любила? Нет. Всё дело было во мне. Я не любила, когда меня в буквальном смысле тыкали тем, что я должна быть похожа на Катю, что бы вела себя по-другому. Отказалась от лазания по заборам и мелкому хулиганству с мальчишками во дворе, чтобы играла в куклы, а не закапывала автоматы в огороде, для того, чтобы их не увидела мама. Папа защищал меня, это была правда, а с мамой были сложные отношения. Мне всегда казалось, что она меня не любила, и папа не забывал подливать масло в огонь, рассказывая о том, что когда я родилась, я была рыжая и кудрявая. Мама сказала ему, что она не наша и хотела оставить меня в родильном доме. У мамы были сложные роды, спустя двадцать лет, в маминой сумке в которой хранились письма, я нашла её записку из родильного дома, предназначенную для отца. «Привет Валера. Родила девочку, уже с зелеными водами. Пролежала сутки на столе, потеряла много крови. Отправь постельное бельё».