Анна Петрушевска - Миллениал

Он пришел и начал радостно обниматься со всеми подряд.

Ева вежливо закончила диалог и снова отошла к барной стойке. Сев на высокий стул, она крутила в руках свой бокал и смотрела на переливающуюся жидкость внутри него, не в силах поднять глаза.

«Ну ты дура? Ты же знала же, что он придет? В чем проблема-то? Ты взрослая женщина со своей жизнью, все это глупости десятилетней давности».

Глубоко вздохнув, Ева решила, что надо выключить эмоции и просто наслаждаться вечером. Просто хорошо провести время, просто выпить с одноклассниками. Просто…

Она подняла глаза и их взгляды встретились. Он стоял далеко, но тоже смотрел на нее. И улыбнулся. А Ева не смогла, она аккуратно слезла со стула и, теряясь среди людей, вышла на улицу, подышать воздухом. Она сделала вид, что ей надо позвонить по телефону, отошла чуть подальше и, открыв меню смартфона, притворилась, будто пишет сообщение.

– Привет, – раздался до боли знакомый голос сзади.

Ева.

Марина стояла в дверях комнаты своей пятнадцатилетней дочери и смотрела, как та собиралась с мыслями, чтобы пережить первый день в новой школе. Она точно знала, что думает ее девочка, вертясь пред зеркалом. Дочь думала, что все в ней было неправильно. Неправильное лицо, фигура и ужасная одежда. Конечно, это был «белый верх – черный низ».

– Ты чего, мам?

– Не переживай ты так сильно, все будет лучше, чем ты себе напредставляла.

– Никогда не бывает второго шанса произвести первое впечатление, а впечатление обо мне будет просто ужасное! – Ева вскинула руки.

– Глупости! Так сейчас думают абсолютно все твои новые друзья. Войдя в класс, ты увидишь точно таких же испуганных, неуверенных и официально одетых новых одноклассников.

– Мам, я выгляжу отвратно!

– Почему? Нормально для первого сентября.

– Ты посмотри на меня: эти черные брюки, уродская рубашка. Можно хотя бы волосы распустить? – Ева почувствовала подступившее к горлу отчаяние.

Мама уже начала понимать, что приближается очередное подростково-родительское сражение, но мысленно взяла в себя в руки и спокойно ответила:

– Ты идешь в новую школу, пусть увидят серьезную ученицу. – и чтобы избежать волну очередных возмущений и пререканий, она поспешно добавила. – Тем более на собрании сказали, что официально формы нет, так что через пару недель оденешь уже свои патрули и успокоишься.

– Слипоны, мам! Патрули были модно в 2007!

– Ой, извините, пожалуйста, что не успеваю за вашей модой! – ответила мама с сарказмом. – Что, и уже 50 черно-розовых значков не прицепишь к рюкзаку?

– Мам, господи, значки – это для мелких! – полушутливо возмутилась Ева. – Почему я не могу пойти хотя бы в черных джинсах? Или сережки, можно я одену мои большие сережки? Ну мааам! – в глазах Евы уже начали появляться слезы.

– Нет, я хорошо познакомилась с вашей учительницей. Она своеобразная женщина. Через неделю придешь как хочешь, а сегодня уж – будь добра.

Ева закатила глаза, вздохнула и пошла собираться. Мать ненавидела эти закатывания. Каждый день, прямо как на спортивной тренировке, три подхода по пятьдесят закатываний, по поводу и без. Когда она родила долгожданную дочь, она думала, что самая трудная часть материнства – это первые несколько лет. Никто не предупредил ее, что кризис двух, трех, четырех или пяти лет ни в какую не сравнится с подростковым возрастом.

Перед уходом из дома, Ева еще раз посмотрела на себя в зеркало. Ей не нравилось все. Она не видела образ в целом, который, кстати сказать, был весьма неплох, она уделяла внимание деталям. Ева была крупновата, плечи шире стандартных, ноги слегка кривоваты, банальные каштановые волосы и карие глаза. И это лицо. Она не любила свое лицо.

– Ладно, пора идти, – буркнула Ева, бросив последний взгляд на себя.

– Все взяла? Ключи, ручки, тетрадки, хотя не думаю, что в первый день будут какие-либо занятия… Дневник, телефон? – даже учитывая, что это было девятое по счету первое сентября, мама всегда оставалась мамой.

Ева опять закатила глаза и вышла за дверь.

Лола.

– Ло, я побежала, желаю тебе удачи, пирожок мой. Дай-ка тебя поцелую, мммммуа! Приду поздно вечером, все мне расскажешь!

Мать Лолы закрыла за собой дверь и дочь начала собираться. У нее не было переживаний по поводу нового класса. Что в этом вообще может быть страшного? Мать не сказала ей, что и как надеть, она сама пришла к выводу, что строгость – это то самое, что нужно для первого сентября. Они с мамой были две самостоятельные женщины, хоть и с тридцатилетней разницей в возрасте. Лола обладала редкой чертой, не присущей большинству подростков ее возраста – она была абсолютно уверена в себе. Расчесав длинные каштановые волосы и уложив свою прямую челку, Лола надела изумрудные сережки, подчеркивающие ее зеленые глаза и, уже будучи готовой, залезла в маленький ящик комода, чтобы взять денег.