Дэвид Левитан - Парень встретил парня

Теперь пейзаж за окном постепенно выбивался из ярких тисков городских огней. В темноте тянулись луга, потом показались маленькие города, потом дома с дворами и пропиленовыми бассейнами. Проговорили мы до тех пор, пока не сошли с поезда в одном городе друг от друга.

Я попросил у Тони телефон, а он вместо этого дал мне свой имейл. Так ему было спокойнее. Я сказал ему звонить в любое время, и мы составили планы на следующий раз. При других обстоятельствах так мог бы начаться роман. Но, думаю, мы оба даже тогда чувствовали, что у нас получается нечто более редкое и содержательное. Мне было суждено стать Тони другом и показать ему новые горизонты. Ну а ему суждено было стать человеком, которому я мог доверять больше, чем самому себе.

– Diltaunt aprin zesperado? – спрашивает сейчас меня Тони, увидев, что я погружен в раздумья.

– Gastemicama, – твердо отвечаю я. Все в порядке.

Трудно сосредоточиться на домашке Тони, когда нужно столько обдумать. Каким-то образом я умудряюсь накатать три страницы до того, как к нам спускается мой брат и предлагает отвезти Тони домой. Именно Тони нравится Джею больше всех моих друзей. Думаю, это потому, что им комфортно молчать в компании друг друга. Представляю, как они едут к Тони, не говоря ни слова. Джей уважает Тони, а я за это уважаю Джея. Заранее знаю, что не дождусь от Тони совета касательно того, что делать с Ноем, Джони или Кайлом. Причина не в том, что ему наплевать. Я уверен, что не наплевать. Просто Тони нравится, когда люди поступают по-своему.

– Lifstat beyune hegra, – говорит он на прощанье. В его интонации ключей к разгадке нет. До свидания? Желаю удачи? Позвони Ною?

– Yaroun, – отвечаю я. До свидания. До завтра.

Я возвращаюсь к себе в комнату и доделываю домашку. Уже написанное Тони я не проверяю. Там наверняка все правильно.

Остаток вечера я провожу в телевизионном угаре. Впервые за долгое время я не звоню Джони. И Джони не звонит мне. Так я узнаю́, что она знает, что я знаю.

Следующим утром я ищу Ноя, а натыкаюсь на Джони.

– Нам нужно поговорить, – заявляет она. Я не спорю.

Джони тащит меня в пустой класс. Великие исторические личности – Элеонора Рузвельт, Махатма Ганди, Гомер Симпсон – взирают на нас с настенных портретов.

– Ты нас видел. Тед нас видел.

Это не вопрос, значит, отвечать мне не нужно.

– Что происходит? – вместо этого спрашиваю я, подразумевая вопрос серьезнее: «Почему ты мне не сказала?»

– Я не ожидала, что так получится.

– Как именно? Что западешь на Чака? Или что придется это признать?

– Не злись.

Я вздыхаю. То, что Джони сразу бросилась оправдываться, ничего хорошего не сулит.

– Слушай, – начинаю я, – мы оба знаем, что выкинул Чак после того, как его отшила Беспредельная Дарлин. Он разгромил ей шкафчик и распустил грязные слухи по всей школе.

– Чак обиделся.

– Чак включил мудака, Джони. – Я не хотел так говорить. Само вырвалось. Оговорка по Фрейду.

Джони бросает на меня взгляд, который знаком мне до боли. Именно так Джони смотрела, когда в шестом классе покрасила волосы в красный цвет и я неубедительно врал, что получилось здорово; именно так Джони смотрела, когда после их с Тедом первой ссоры я внушал ей, что сходиться с ним не стоит; именно так она смотрела, когда я открыл ей, что боюсь никогда не встретить парня, который полюбит меня так же сильно, как я его. Такой взгляд останавливает любой разговор. Такой взгляд утверждает: «Ты не прав».

Мы с Джони дружим слишком давно, чтобы ссориться из-за подобного. Мы оба это понимаем.

– Так ты говорила с Тедом? – спрашиваю я.

– Сперва я хотела поговорить с тобой.

По-моему, Джони ведет себя неправильно. От Чака одни неприятности. Но мне ее точно не переубедить. Только не в отсутствие доказательств.

– Так ты теперь девушка Чака?

У Джони вырывается стон.

– Поживем – увидим, да? А как у тебя с Таинственным Парнем?

– Нужно снова его найти.

– Так ты потерял его?

– Похоже на то.

Попрощавшись с Джони, я направляюсь к шкафчику Ноя. Завидев Беспредельную Дарлин, я незаметно пробираюсь мимо: про Джони и Чака она уже наверняка слышала и наверняка готова поделиться своим мнением.

Потом я прохожу мимо Барби и Кена: они чуть наклонили головы друг к другу, их разговор не подслушаешь. На самом деле голубков зовут Кейт и Стивен, только их настоящие имена никто не вспоминал годами. Ребята начали встречаться во втором классе и до сих пор неразлучны. Они – один процент от одного процента тех, кто знакомится в раннем детстве и больше ни на кого не смотрит. Такое не объяснишь.