Марта Крон - Вне конкуренции

Успехов мне! Аве, Ия!

– Спасибо, что пришли! – благодарный кивок какой-то незнакомой паре и я наконец держу маму за руку.

– Дыши. – ободряющий шёпот мне на ухо. – Скоро это всё закончится.

Примыкаю губами к её щеке, пара секунд, чтоб поглубже втянуть успокаивающий цветочный запах и я чувствую себя уже немного увереннее.

– Моя сладкая ягодка! – звучит папин голос и моя душа расцветает райским садом. Сильные руки забирают меня в плен, а висок щекочет блаженный мужской вздох. Смотрю как в папиных глазах рождается тёплое свечение, широко улыбаюсь и, обхватив родное лицо ладонями, жмусь губами к седой щетине.

– Ну хватит-хватит! Люди смотрят! Ещё подумают, что у нас в семье царит любовь и гармония! Стыда не оберёмся!

– Давид! – ликую я, перебираясь в его объятия. Как же я рада его видеть.

Моя скала, моя опора. Мой зловредный старший брат.

– Меня в мои молодые годы так не целовали! – восклицает он с иронией, незаметно щипает меня за бок и оставляет лёгкий поцелуй у меня на лбу.

– А как же я, родной? – возмущается мама, с восхищением любуясь своими детьми.

– Ты не в счёт, мам! – посылает он ей тёплый взгляд. – Ты рождена любить и быть любимой! А вот отец мог бы быть со мной понежнее!

– Может тебе ещё бантик на пипирке завязать? – скептично хмыкает папа, хоть и привыкший к подковыркам сына, но каждый раз осуждающе качает головой.

– Думаю, это будет лишнее! Нас не так поймут! – насмешливо кривит губы брат, а я рефлекторно поворачиваю голову, ощущая жгучее присутствие кого-то ещё.

– Ия. – всего лишь моё имя, а сердце, до этого стучавшее спокойно и размеренно, делает кульбит и грозится проломить грудную клетку.

Игнат Розанов.

Лучший друг моего брата и мужчина, вызывающий у меня смешанные противоречивые чувства.

Его близость всегда бьёт хлыстом по моим туго натянутым нервам, да так, что меня уносит в другое измерение и я совсем теряю контроль над происходящим. Мне всегда было неуютно рядом с ним. Слишком пожирающий взгляд, на раз сбивающий дыхание.

Словно трогает, водит по мне невидимыми руками. От этого мурашит тело, немеют пальцы.

– Вот и наступил этот день. – его голос низкий, глубокий, чёткий. – Поздравляю, красивая. – пульс трепещет, когда он протягивает мне руку ладонью вверх.

Господин Розанов имеет репутацию жестокого, циничного, алчного и совершенно беспринципного человека. О его завышенном ЧСВ слагают легенды. Олицетворение всего того, что отталкивает, но с лёгкостью подчиняет. От него веет мужской силой и самообладанием. Иллюзий на его счёт я не питаю, но с определённой уверенностью могу сказать – шикарнее мужчины я ещё не видела. Властный, мужественный, внесистемный. Но при всём этом всегда неожиданно со мной вежлив и мягок. Сказывается то, что я сестра Давида и росла у него на глазах. На тех, кто находится в первом круге его опасность не распространяется.

Делаю к нему шаг и вкладываю свои пальцы, они тут же утопают в горячем, но очень нежном сжатии. Между нами высочайшее напряжение, по крайней мере, я это точно ощущаю. Его давящая энергетика настолько велика, что дрожь в ногах даёт о себе знать, чёртова шпилька шваркает по плиточному покрытию и я неуклюже теряю равновесие. Сильная рука успевает обхватить меня за талию и удержать от неминуемого падения.

– Поймал. – выдыхает он, опаляя мне скулы. От него исходит горько-терпкий запах и меня тут же обволакивает дурманом. Умопомрачительный парфюм.

– Спасибо. – снаружи держу лицо, а внутри рассыпаюсь на мелкие осколки. Под кожей разливается жар, на щеках выступает румянец.

Глаза утыкаются в расстёгнутый ворот рубашки, где виднеется лёгкая поросль волос, поверх которых выделяется массивная золотая цепь. Такие же громоздкие дорогие часы и на запястье. И для завершения образа такой же фирменный величавый взгляд.

Тот самый перебор, что сводит с ума всех его женщин. А их немало.

– Она любит падать на ровном месте! – выпаливает за спиной Давид и даже не представляет себе, как помогает мне в данный момент. Признавать слабость перед Розановым не даю себе даже в мыслях. Это ненормально так хмелеть и робеть.

Стараюсь деликатно отстраниться, но в глазах Игната мелькает опасный огонёк.

Рука на моей талии сжимается, а на суровом лице мужчины выразительно сходятся брови.

– Уделишь мне минуту? Хочу преподнести свой подарок.

Мне? Сейчас? При всех?

Я зачем-то смотрю на его губы, перестаю дышать, заворожённо киваю.