Марья Коваленко - Жена на один год

– А я уверен, что еще как!

Больше не прикасаясь, Никита скользнул взглядом по щеке. Спустился к губам. Прочертил линию от подбородка к ключице.

Внимательно, медленно, словно сам до конца не верил своим глазам.

– Совсем не представляю, что дарить на совершеннолетие молодым девушкам. – Кадык на его горле дернулся. – Подскажешь мне?

– Я…

Никогда ни один мужчина не смотрел на меня так. Их вообще не было в моей жизни.

Никогда я не чувствовала такого волнения. По телу будто ток пустили. Прошили разрядом каждое нервное окончание, а мозг переплавили в вязкий кисель.

– Ты уже подарил мне раньше… – говорить стало трудно. – Набор для рисования.

– Глупости. Это не считается!

Никита чуть заметно тряхнул головой.

– Это был лучший подарок, какой мне когда-либо дарили.

– Значит, теперь пора подарить что-то еще лучше.

Не моргая, я смотрела, как в уголках серо-зеленых глаз образуются тонкие лучики-морщинки, и скульптурные мужские губы растягиваются в новую, незнакомую улыбку.

– Я не знаю, что… – голос совсем сел.

– Но ведь подарок необязательно дарить сегодня. Ты можешь подумать.

Никита не шутил. Ни во взгляде, ни в голосе не было и намека на издевку или равнодушную вежливость.

Он правда хотел подарить мне что-то важное!

Наверное, это было помешательством, но в ответ вместо идеи с подарком так и хотелось спросить: «А ты больше не исчезнешь на шесть лет?».

Я даже воздуха набрала в грудь. Но годы дрессировки в депутатской семье не прошли даром. Легкие судись как шарик, и, немного подумав, я произнесла:

– Обязательно скажу. Позже, когда пойму.

Учеба после дня рождения оказалась настоящим испытанием. Уже ко второй паре меня начало подташнивать от кофе из автомата, а к третьей – впору было вставлять спички в глаза.

Спать хотелось адски! Вчера челюсть сводило от улыбок, а сегодня – от зевания. Если бы не Наташа, дочка одного известного чиновника и единственный человек, с которым за три месяца я успела подружиться, парта превратилась бы в кровать.

Чтобы не дать уснуть, Наташа каждые пять минут пихала меня в бок и героически отвлекала на себя внимание лектора. В ход шло все, от падающей ручки до глупых вопросов, иногда не совсем по теме. А перед третьей парой, видимо истратив весь свой боевой запас, подруга даже умудрилась где-то раздобыть энергетик.

Я уже и не помнила, когда так сложно было концентрироваться на занятиях. В голове и в памяти ноутбука не оставалось ничего. Однако самым трудным испытанием оказался не сон.

На энергетике и кофе держаться получалось вполне терпимо. Со стороны я наверняка казалась обычной. Но заставить себя не думать о вчерашнем вечере, было выше моих сил.

Мысль, как неопытный эквилибрист, соскальзывала в воспоминания, стоило перестать писать или отвернуться от лектора. Я в один миг возвращалась на просторный балкон ресторана и кожей чувствовала, что рядом стоит Никита.

Там, вечером, после разговора о подарке мы ничего больше не обсуждали. Никита признался, что из-за завала в делах чуть не пропустил день рождения, а завтра работы предстоит еще больше. Я поклялась, что сообщу «родителям» о его визите и сама отправила высыпаться домой.

Это был единственный раз, когда я ему солгала. Больше всего на свете хотелось, чтобы Никита остался, еще хоть несколько минут побыл со мной. Маленькая девочка внутри меня хныкала и грозила расплакаться. Но вслух я уверяла, что скоро сама вернусь к гостям и вообще, хватит тратить время.

Наверное, зря.

Наверное, можно было пойти на поводу у желаний… в честь праздника!

Пусть бы сейчас в городе оказалось двое таких – зевающий и сонных. Возможно, это пахло эгоизмом – сил разбираться с собой не было. Но нас связывало бы хоть что-то.

Искушение было сильным. Гораздо сильнее, чем желание сбежать из ресторана. Однако, я не рискнула переступить через вбитые в голову правила. Совсем осмелев, вытолкала Никиту за дверь. А сама еще полчаса простояла на балконе, и ночью так и не смогла уснуть.

Все же не просто дура, а дура клиническая.

После третьей пары и забытого в аудитории ноутбука такой диагноз можно было смело писать в медицинской карте. Заслужила! А после четвертой и упавшего телефона – выписывать мне лекарства и назначать лечение.

Спасла, как обычно, Наташа. Словно буксир, она вывела меня из аудитории. Аккуратно сложила в сумку вещи. И, глянув на слипающиеся глаза, побежала за очередным стаканчиком кофе. Быстро, расталкивая других, как позволяла себе на всем нашем потоке только она.