Анна Скиф - Мое криминальное счастье

– Позвонишь?

– Да и уйди, ты наконец! – внезапно сорвался он, парой шагов преодолев разделяющее их пространство и нависнув над девушкой подобно коршуну над мелкой добычей. Понял, что перегнул, попробовал исправить положение: – Я устал, извини. Неделя выдалась не простой.

– Я поняла. Пока, Тимур.

«Ничего ты не поняла!» – подумал он и услышав, как за несостоявшейся любовницей захлопнулась дверь, выдохнул с облегчением.

Никогда прежде Тиму не ощущал себя настолько раздавленным и униженным. Янка, конечно, не дура и языком трепать не станет, но все же гадливое ощущение его не покидало. Придется, когда восстановится, так ее отодрать, чтобы неделю сидеть не могла, а ходила исключительно в раскоряку. В том, что восстановится, он не сомневался. Нужно время и, как там сказал доктор, сменить ориентацию.

Да, Тимур злился на врача и едва не заехал в челюсть, услышав подобное. И пусть потом все разъяснилось, он уже завелся.

В какой-то момент он решил, – чем черт не шутит! – и все же забил в поисковике браузера название видео определенного характера. С первых же кадров его едва не стошнило, какой уж тут стояк! Представить, что к нему даже прикоснется другой мужик с намерением продолжить общение в горизонтальном положении, Тимур не мог. От сердца отлегло.

Он расхаживал по комнате загнанным зверем и никак не мог заставить себя заняться делами. Работа действительно простаивала и его присутствие хотя требовалось теперь не в режиме нон-стоп, но все же совсем забить не получалось.

Да и не хотел он забивать.

Тимур не понимал, как другие могут спихнуть все на управляющих и продолжать прожигать жизнь, тратя приходящие на счета деньги. Он пробовал и продержался ровно две недели. Ровно столько продлился его отдых в Греции, куда он полетел с очередной куклой без имени, зато с большими сиськами и накаченными губами. Имя у куклы все же было, может быть даже Янка терлась рядом все четырнадцать дней, но память напрочь отбило.

Помнилось одно – он начал чувствовать себя ничем не лучше той куклы, падкой на чужие капиталы. Будто примерил шкуру содержанки, готовой открывать рот и раздвигать ноги по первому требованию за очередное эсэмэс-сообщение о пополнении банковской карты.

Нет, он не осуждал тех, кто так живет, просто не мог позволить подобную роскошь себе. А ведь когда-то мечтал именно о том, что, перешагнув определенный рубеж доходов именно так и поступит, свалит в туман, пока другие распоряжаются его делами.

Не получилось.

У Тимура имелось свое объяснение на этот счет. Он начинал вести дела в те самые девяностые, которые теперь принято называть лихими. Только подобное словечко мог подобрать лишь законченный идиот или романтик, родившийся лет через десять после того времени. Лихими или даже шальными были деньги, не помещающиеся в модные тогда барсетки, а то вдруг стягивающие горло петлей и прожигающие дыру паяльником в твоей собственной туше от навалившихся долгов. Лихой была и сама жизнь, способная оборваться в любой момент.

Тогда тебя мог подставить твой же партнер, натравив отморозков и никакие менты не помогут. В разваливающейся и растасканной по кускам стране не оставалось никакой власти, кроме власти денег.

Тимур до сих пор вспоминал то время с содроганием, но оттуда пришло понимание, что никто не сделает твою работу лучше, чем ты сам и даже самые близкие люди на поверку могут оказаться предателями с ножом в рукаве, который при удобном случае застрянет у тебя под лопаткой.

Теперь бывшие «быки» сидят в лучшем случае в охранных агентствах, а в худшем занимают высокие посты все в тех же правоохранительных органах. Изменилось время, изменились люди, но инстинкты никуда не пропали. Тимур с лёгкостью определял теперь тех «бывших и заслуженных» переодевшихся в чистые отглаженные рубашки да дорогущие костюмы.

Ему тогда было чуть больше двадцати, его взял под свое крыло один из авторитетов Рудый. Тимур считал крутого мужика своим отцом, а ведь, даже имени настоящего его не знал. Зато Рудый научил его всему и дал толчок к развитию. Он-то дебил еще и пацанов подтянул, хотя не раз слышал от названного отца про их гнилые сущности.

Не верил.

В грудь себя бил, защищая всех сразу и каждого по отдельности.

Пацаны же, почуяв запах шальных денег быстро скурвились. Кто-то полег в разборках, которые выглядели совсем не так, как принято представлять в книгах и фильмах, якобы основанных на реальных событиях. Там клали всех валом, не понимая где свой, а где чужой.