Мэри Лэй - В плену сновидений

– Простите, я просто перепутала…

– Перепутала часы, которые нужно тратить на свои прямые обязанности? – перебил мужчина.

Он был невероятно красив в коричневых штанах и белой рубашке. Легким взмахом головы откинул волосы, упавшие на глаза, а затем вновь превратился в безупречного мужчину. Я не сводила глаз с желваков, которые двигались по моей вине: Себастьян злился, и в этом состоянии его скулы смотрелись еще привлекательнее.

– Быстро возвращайся на свое место, а затем принеси всем в конференц-зал кофе, – не дождавшись моей реплики, приказал начальник.

И почему он решил, что мои прямые обязанности несут именно такой характер? Растоптанное чувство достоинства ныло внутри куда больше, чем раньше. Все же надменный босс не питал ко мне никакой симпатии, а просто использовал в качестве безотказной дурочки.

– Не вижу, чтобы ты поспешила сделать то, что я только что сказал, – напомнил о своем присутствии Себастьян.

При звуке любимого голоса мое самоуважение снова сделало ручкой. Уже через минуту кофе для гостей мистера Макдугла был в конференц-зале, а я, захлебываясь в мечтах об этом мужчине, восседала на рабочем месте позора.

– Ты самая лучшая девушка, что когда-либо была у меня, – произнес красивый мускулистый шатен.

Он обращался к Амалии, восседающей возле него на краешке кровати. Между ними только что случилась интимная близость, но мужчина не насытился своей партнершей и желал большего.

– Возвращайся ко мне в постель, – попросил он, уже прокручивая в голове, как зароется в ее длинные волосы цвета шоколада.

– Не сейчас, – бросила Амалия через плечо.

Рассел ее не первый поклонник, и пока не выделился ничем особенным среди других воздыхателей.

– Но я хочу тебя! – послышалось мужское рычание.

Он слез с кровати и припал к ногам сидящей на краю Амалии. Покрывая поцелуями ее лодыжки, икры и колени, Рассел дошел до того самого места, которое в данный момент казалось запретным плодом. Натиск мужчины слегка заинтересовал Амалию. Ей нравились решительные и властные представители противоположного пола.

Девушка откинулась на спину, раздвинув ноги чуть шире для всецелого проникновения партера. Рассел моментально среагировал на зеленый свет и впился языком в бугорок очаровательной искусительницы. Сухость в том месте мотивировала мужчину к еще более активным ласкам. Получив одобрительный стон, Рассел понял, что вступил на верную дорожку.

– Еще! – приказала Амалия, желая получить от процесса как можно больше удовольствия.

Рассел послушно проник одним пальцем в заветную зону, продолжая при этом ласкать ее языком. Его покусывания и нескончаемый напор все же довели неприступную девушку до пика блаженства.

Победу любовник планировал разделись с Амалией вместе, оголив свой твердый член. Этот факт слегка позабавил девушку, вызвав улыбку у самого краешка рта.

– Я же сказала: не сейчас! – вторила она, а затем встала с постели и направилась в душ.

Я резко проснулась от ужасной сухости во рту и влажности в другом, более интимном месте. Амалия вновь обеспечила мне оргазм, главенствуя в мире снов. Почему я не такая обольстительница и не могу соблазнить ни одного мужчину в реальной жизни? Хотя кого я обманываю? Один поклонник теперь появился на горизонте – Рон. Может, стоит попрактиковать на нем свои чары?

Сегодня я решила не испытывать удачу и не спать в электричке по пути на работу. Лучше воспользоваться временем с пользой и записать все свои сны в дневник для дальнейшего анализа и памяти. Из-за неудобства почерк походил на куриный, но, главное, что суть будет понятна мне.

– Привет, красавица! – расплылся в улыбке Рон, уже поджидая меня в вестибюле издательства.

В голове сразу всплыла фраза из сна, произнесенная Расселом: «Ты самая лучшая девушка, что когда-либо была у меня». Именно это тогда сказал Рон приятелю, когда я сидела в туалете, глотая слезы. Подсознание сыграло злую шутку, вложив заветные слова в уста призрачного красавца из страны грез.

Мне даже стало как-то жалко рыжеволосого коллегу: я почему-то взялась судить о нем по внешности. Какая же я все-таки лицемерка! Сама страдаю от невидимости в обществе, но с легкостью готова поступить так же, получив чуточку внимания.

Всевышний знал: раздавая красоту, мне ее давать не стоит, иначе Милли превратилась бы не в обольстительницу Амалию, а в стерву, от которой все бы шарахались, как от огня.