Тася Герц - Обещанная Клятва

– Значит, я могу просто уйти?

– Не вижу причин вас держать. С вашей стороны все выглядит, как нелепая шутка. Попытка оболгать человека и повесить на него вину за серьезное преступление. Я буду добр к вам и все, что вы сейчас произнесли, останется исключительно между нами, в этом кабинете.

– Что происходит? – раздалось за спиной Миры. – Почему моя племянница здесь? За что ее задержали?

Давид вбежал в кабинет следователя. Мира не повернулась к дяде, продолжая сидеть к нему спиной и смотреть на Захара.

– Добрый вечер, Давид Радикович. Ее никто не задерживал. Девушка пришла к нам сама, – сообщил мужчина.

– Что значит, сама? По какой причине?

– Это правда, Давид, я пришла сама, – ответила Мира.

– Мирослава Ростиславовна пришла, чтобы…

– У меня украли кошелек. Я пришла, чтобы написать заявление.

Давид стих и выдохнул. Он смотрел на Захара. Тот пожал плечами, соглашаясь со словами девушки.

Любое слово, сказанное Мирой, опровергнет запись, на которой ее нет. А значит, она не приезжала в отель и не была в номере 205. Не говорила со Степаном. Эта ситуация ее сильно разозлила. Мира поднялась на ноги и повернулась к Давиду. Одарила его диким враждебным взглядом. Давний друг? Как же! Скорее, еще один конкурент в битве за власть. «Что за игру ты затеял, Давид?», – задалась она вопросом.

– Забирайте свою племянницу и не тратьте мое время, – резко выдал Захар и кивнул на дверь.

Давид берет девушку под локоть и подводит к двери.

– Да, Мирослава Ростиславовна, – подал голос следователь. И когда девушка повернулась, он продолжил: – Я возьму во внимание все то, что вы сказали, и постараюсь разобраться в этом в ближайшее время. А как что-то узнаю, то дам знать.

Мысли о том, что ей поверили, крутились в голове. Но как именно Захар воспользуется данной информацией, чтобы что-то узнать? Все что произошло сейчас, выглядит нелепой шуткой. Как объяснить ее исчезновение на записях? Знать бы, кто тот шутник? Сейчас она сидит в машине рядом с Давидом и смотрит в окно.

– Зачем приперлась в полицию?

– Чтобы написать заявление о краже.

– И все?

– Тебя что-то тревожит, Давид? – задала она вопрос, повернувшись к нему. – Ты так спрашиваешь, будто я могла раскрыть ему какую-нибудь тайну. Или же, наоборот, узнать. Боишься?

Давид молчал.

Глаза Миры понемногу наливались слезами. Стало тяжело что-либо говорить, но она продолжила:

– Что было в той коробке?

– Сувенир.

– Какой?

– Памятный. Ручной работы. Который стоил мне кучу денег, – начинал злиться мужчина.

– На месте взрыва, в номере Степана Рудольфовича, нашли детали от взрывчатки, – заметила девушка.

– Я слышал. Ты на что-то намекаешь? – Давид почти потерял терпение.

– Ты знаешь, на что. Вы были конкурентами и не особо дружили.

– Подозреваешь меня в том, что случилось в отеле? Ты настолько меня ненавидишь?

– А как ты думаешь? Более того, я считаю, что ты проделал то же и с отцом в доме Куприяновых. Я уже ничему не удивлюсь.

– Послушай, девочка, я обещал твоему отцу, что с тобой ничего плохого не случится. Поклялся беречь и защищать. Но с каждым днем, жалею о данной клятве. Сегодня ты сделала то, что не должна была делать.

– Я сделала то, что посчитала нужным и не жалею. Я спросила Степана Рудольфовича об отце.

Сказав это, она почувствовала, как напрягся Давид Багиров. Когда это происходит, воздух становится напряженней, и дядя на мгновенье задерживает дыханье, а потом медленно выдыхает.

– Не могла упустить возможность поговорить с человеком, который знал его. Поэтому забрала у Тима коробку, поехала в отель и поднялась в номер. Мы мило поговорили, и я многое узнала.

– И что ты узнала? – неуверенно спросил мужчина.

– Не переживай, я не выдам все без надобности и воспользуюсь этой информацией с умом. А теперь, останови машину, я хочу выйти.

Машина остановилась, и Мира вышла.

Конечно же, никакой правды Степан не рассказал девушке. Просто ей хотелось увидеть в глазах дяди испуг, чтобы понять, знает ли Давид что-то. Хотела уловить напряжение и тревогу. На минуту ей оказалось, что дядя обеспокоился, но этого было недостаточно. Чтобы вывести такого человека, как Давид Радикович, должны быть не слова, а действия. И желательно, эффективные.

Мира сидела за барной стойкой в ночном клубе и прогоняла случившееся за бокалом вина. Она не замечала суету вокруг и знала, что люди дяди где-то рядом. Наблюдают и докладывают ему о каждом ее шаге и действии. С одной стороны, Мира была спокойна, а с другой, хотела выбраться из-под такого наблюдения. Голова идет кругом не от вина. Оно не помогает, так как Мира еще способна себя контролировать. Один глоток. Затем, второй. После одного бокала, следует еще. Уже после третьего бокала появилось долгожданное ощущение опьянения. Легкий полет. Хотя бы так Мира могла не думать о взрыве и о дяде, и на мгновенье перестать винить себя. Возможно, ей было наплевать на других, ведь сейчас ее волновала одно – Степан. Она взглядом прошлась по людям, которые сидели вокруг. Барная зона имела форму кольца, где внутри этой зоны находятся сотрудники клуба, обслуживая посетителей. И сейчас ее взгляд был направлен на мужчину, который находится на другой стороне зоны. Она не могла не понять, кто это, так как держала в сумочке фото с его изображением. И даже достала снимок, чтобы убедиться так ли это. Да, это он. Настоящий. Живой. И одет он не в серую тюремную одежду, как было на фото, а вполне прилично и современно. Ничем не отличался от присутствующих. Скорее всего, он еще не слышал новость об отце. А возможно, уже знает, но не подает виду. На лице нет отчаяния и гнева. Но с другой стороны, ему не должно быть больно сейчас, так как прошло шестнадцать лет. Шестнадцать лет Степан не общался с ним, как отец и не давал о себе знать. Откуда бы появились жалость и переживания, если он не был знаком с человеком, который является родным? Но почему он здесь? Мира встала и медленно направилась в его сторону. Присела на соседний свободный стул по правую руку от него.