Екатерина Аверина - Филипп. Я (не) умею любить

– Ты сейчас так говоришь, будто я беспробудно пью и каждую ночь шляюсь. Филипп вернулся, мы отмечали. Всех, кто там был, ты прекрасно знаешь вот с такого возраста, – показываю рукой, приподняв ее на несколько сантиметров от пола. – Марк и Фил довезли меня до дома, доставили прямо в квартиру. Что не так, пап?

– А то, что я прекрасно знаю, как проходят такие вечеринки! – рявкает он. – И чем они часто заканчиваются, – говорит уже спокойнее.

– Папа! – теперь срывает меня. – Мне двадцать один год! Не пятнадцать. Даже не восемнадцать! Мне кажется, я могу сама решать, где, с кем и как мне проводить время. Нет?

Отец замолчал. Такой сложный вопрос?

– Пап, – беру его за руки. – Папулечка, ну посмотри на меня. Я же выросла. И я правда, правда понимаю, что ты переживаешь и заботишься обо мне, но можно мне немножечко свободы. Еще чуть-чуть. Ничего ведь страшного не случилось.

– Пока нет. Моя задача сделать так, чтобы не случилось и дальше. – Он меняет местами наши ладони, крепко сжимает мои. – Люди бывают иногда очень жестоки, Лис. Нравится тебе или нет, я все равно буду стараться оберегать тебя.

– Однажды тебе придется меня отпустить.

– Конечно, – грустно улыбается. – Когда ты будешь готова, я обязательно отпущу. А пока, – кивает на тетради, – занимайся.

Хорошо, что мама не стала читать лекций. Отец, скорее всего, не сказал ей, во сколько я вернулась. Ее он тоже бережет. Буквально пылинки сдувает. Так интересно наблюдать за их чувствами. Мне бы хотелось, чтобы меня любили так же. Не помню, чтобы при мне или близнецах они сильно ссорились. Так, иногда кусают друг друга из-за всяких мелочей. И мама просит его меньше работать. Он много добился. Теперь можно консультировать своих врачей, назначить доверенное лицо, которое будет управлять бизнесом. Только это не про папу. Клиника – дело всей его жизни. Думаю, пока он будет ходить, он будет ходить в сторону работы.

Улыбаюсь собственным мечтам, глядя на свое отражение в оконном стекле. Это голова хочет, чтобы было как у мамы с папой, а сердце выбрало другое. Мне кажется, отношения с Филом равносильны американским горкам. По крайней мере, те мимолетные, что я видела. И чтобы он влюблялся… Хм…

Зажала зубами кончик простого карандаша.

Не помню я такого. Только сейчас дошло, что Дрейк и не любил ни одну девушку никогда. Брал свое у тех, кто с радостью отдавал, и забивал. Часто даже не здоровался потом. Интересно, это в нем тоже изменилось?

Филипп

Начало первой недели моей новой-старой жизни должно быть эффектным. А для этого все же придется засунуть гордость в жопу и забрать из гаража свою любимую машину.

– Я войду? – спросил у отца, заглянув в его кабинет.

– Конечно. Доброе утро, Фил, – внимательные серые глаза сканируют меня, пытаясь найти, что же вдруг изменилось, что я сам пришел.

– Я возьму машину? – спрашиваю.

Он улыбается. Ну да, блин! Твоя маленькая победа.

– Бери, – жмет плечами. – Я тебе еще пару дней назад об этом сказал.

– Спасибо.

Видно, что хочет сказать что-то еще, но молча делает вид, что очень занят. Отлично. Одного подвига с меня на сегодня хватит.

Быстро заливаю в себя черный крепкий кофе в прикуску с сигаретой. Ловлю вертолеты от дозы никотина. Парой слов перекидываюсь с мамой.

– Ну что? Застоялась? – В гараже улыбаюсь любимой машинке. – Сейчас мы с тобой прокатимся.

Сажусь за руль. С наслаждением веду пальцами по кожаной оплетке руля, по кнопкам на передней панели. Завожу. Мотор приветливо рычит, здороваясь со мной. Давно мы с ней не рассекали по городу. Ради этого, пожалуй, можно простить себя за заход к отцу.

Трогаюсь с места и с наслаждением веду по дороге непростительно долго застоявшийся автомобиль. Люди оглядываются на приметный яркий кабриолет с мягкой крышей. Сейчас она опущена и зафиксирована сзади. Погода еще позволяет кататься именно так.

Заруливаю на студенческую парковку перед универом. Народ на крыльце застывает и пялится в мою сторону. От такого внимания я, оказывается, тоже отвык. Не могу сказать, что остро нуждался в нем, но репутацию надо поддерживать. Она сразу сортирует мусор вокруг и помогает влиять на любую сложившуюся ситуацию, потому что мое слово имеет вес.

– Дрейк, – слышу шёпот, походя мимо групп студентов.

Цепляю взглядом много новых лиц.

– Дрейк вернулся, – несется по коридору.

Люди расступаются в стороны, смотрят в спину.

Захожу в деканат. Секретарь, увидев меня, едва ли не перекрестилась трижды. Губы поджала, побледнела.