Николай Виноградов - Любовь окаянная

– Ну и болтушка же ты. Сказал бы сразу, я давно бы их тебе показала, у меня целый ящик в шифоньере нижним бельём забит, – от души засмеялась Наташа, – без подглядывания, – уже вовсю хохоча, едва выговаривая слова. – Ой, Господи, до слёз прям.

– Боюсь, они мне сегодня всю ночь сниться будут, – развивая такую бесстыдную тему, одеваясь, продолжал он смешить Наталью, – до эрекции. Ой, ну насмеялись – вдоволь. Надо ехать, когда ещё доберусь. Спасибо тебе за всё, хозяюшка. Скорее бы утро.

– Тебе спасибо! Так бы взяла и не отпустила тебя.

– Машина целый день на морозе, а аккумулятор у меня слабенький. Вот если машина не заведётся, что делать? У тебя придётся заночевать. Ну, до свидания, Наташенька, до завтра, – заглянув очень глубоко в глаза Наташе, попрощался Сергей, телепатически передавая ей информацию о своих завтрашних намерениях.

– Хоть бы она у тебя и в самом деле не завелась. Дай я тебя хоть в щёчку чмокну. До завтра, Серёжа, – глядя также в глубину глаз Сергею, доставая до самого его мозга, до потаённых уголков сознания, как бы подтверждая его надежду на завтрашнее утро, с грустью попрощалась Наташа.

***

Как и у большинства мужчин, у Сергея Владимировича был уже накоплен некоторый сексуальный опыт с женщинами до женитьбы. Не ахти какой большой, но некоторых он сейчас даже и не вспомнит. Зато, как он считал, первую свою женщину будет помнить каждый мужчина…

Ещё на первом курсе политеха его пригласил кто-то из однокурсников отмечать Новый год к себе на квартиру, где было много студентов и студенток, и не только с радиофака. Восемнадцать лет, Господи, мальчишка совсем, родители едва отпустили. Когда по статистике все разобрались по парам, ему почему-то, как полному лоху в любовных делах, досталась, оставшаяся невостребованной Лариса, студентка с биофака университета, очень худая, нескладная, в очках-телескопах и с кривыми ногами буквой «Х». Не сидеть же одному, когда все танцуют? Перемешав шампанское с водкой, он уже и в этой Ларисе нашёл что-то интересное. Стали дружить, ходить в кино, гулять по откосу. Он, конечно, понимал, что и сам далеко не Ален Делон. «Чего уж тут харчами перебирать? Бери, что осталось, а то и этого не достанется».

В конце мая, ещё перед сессией, пошёл он с ней как то на пляж. Вот тут он и призадумался, правильно ли поступил, подобрав оставшееся? Самое страшное для него было увидеть, что у Ларисы на груди был лифчик, но самой груди под ним прощупывать было бестолку.

«Ба-а, два пупырышка каких-то… только радости от них ни на грош. Вот это Освенцим, – опечалился Сергей. – Когда-нибудь вырастут, конечно, но так долго ждать что-то не хочется».

Но всё равно, общение, переросшее дальше в некое подобие дружбы, тоже не бросишь вот так сразу. После сессии, возможно уже просто по привычке, зашёл как-то к ней пригласить погулять. Дверь открыла её старшая сестрица, Ольга. Ей было уже двадцать девять, успела закончить университет и работала учительницей по химии. А ещё она успела выйти замуж и развестись, не успев при этом заиметь от бывшего мужа ребёнка. Это была полная противоположность Ларисы – стройная, подтянутая, как спортсменка-гимнастка, пышущая здоровьем женщина.

– А-а, Серёжа?! Ну здравствуй, проходи…

– Здравствуй, Оль! Лариса дома?

– Нет пока. И не знаю, когда будет, ничего не сказала. Если хочешь, можешь подождать, скоро, наверное, придёт. Можешь на диван присесть, а я вот уборкой занимаюсь. Ну, как сессия? Можно поздравить? Второкурсник?

– А? Да, перешёл, нормально.

– Ты уж извини, Серёж, я сейчас здесь пол буду мыть. Не мог бы ты на диван прямо с ногами залезть?.. Фу-у, жарища, я уж не буду тебя стесняться, сниму халат, ладно? Употела вся. Тебе не жарко? Снял бы рубашку тоже, – явно надсмехаясь над бедным, щупленьким школяром, предложила Ольга, корча из себя прожжённую стерву.

– А? Н-не, нормально, – перепугано ответил Серёжа, предвкушая увидеть что-то такое, о чём постоянно мечтал, но боялся сгореть заживо после увиденного.

Когда Оля сняла халат, Сергею было уже далеко ненормально. Она мыла пол, то и дело низко нагибаясь и вставая, чтобы отжать тряпку в ведро. На ней были только лёгенькие трусики, белые в жёлтый горошек. Настолько тоненькие, что всё абсолютно просвечивало. А из узенького лифчика полноналитые, упругие, как пружины, белые груди готовы были того гляди выпрыгнуть при каждом её шаге и обнажить торчащие соски, которые было чётко видно, как через марлю. Когда Ольга поворачивалась задом к дивану, он едва не задыхался, более эротичного в своей жизни Сергей увидеть ещё не успел. Ему казалось, что он горит синим пламенем. Ольга, нагнувшись перед ним, посмотрела через плечо и улыбнулась.