Галина Милоградская - Карантин, или Как влюбиться за 14 дней

– Второй этаж, – сухо бросил он, пропуская Юлю вперед.

Мраморные ступени, чугунные перила – наверняка достались строителям при разборе очередного купеческого особняка, тишина и лёгкий аромат бергамота – даже подъезд этого дома отличался от привычных Юле, вонявших затхлостью подвалов, чужими духами и жареной картошкой. И это вызывало новую волну раздражения. «Позёр!» – бормотала она про себя. Наверняка подбирал квартиру поближе к Кремлю, чтобы при случае тыкать этим фактом в лицо таким, как она!

На этаже оказалось лишь две квартиры. Никита уверенно повернул ключ, распахнул дверь и картинным жестом пригласил ее внутрь.

– Я сейчас покажу тебе свою работу, а потом усиленно жду извинений, – сказал он, проходя в квартиру и скрываясь где-то в глубине.

Юля честно старалась не пялиться. Опустила глаза и просто уставилась в пол, рассматривая узор на гранитной плитке тёмно-серого, почти чёрного цвета. Взгляд невольно скользнул выше, выхватывая две квадратные колонны в тон с полом. Дальше начиналась гостиная, виднелся край барной стойки, уголок белоснежного ковра, и…

– Помни, я жду извинений! – Никита подошёл к ней с ноутбуком – даже присесть не предложил!

Он едва успел открыть ноутбук и включить его, как квартира наполнилась пронзительным визгом. На небольшом экране у двери показались трое.

– Ливарский Никита Вадимович? – прозвучал голос. – Позволите войти?

Никита невольно переглянулся с Юлей и нажал на кнопку, открывая дверь внизу и щёлкая замком на двери. Через пару минут, во время которых никто не произнёс ни слова, на пороге возникли двое мужчин и женщина, которые успели надеть респираторы и облачиться в стерильные халаты. «Когда только надевали, на ходу что ли?» – подумалось Юле.

– Никита Вадимович, вы вчера вернулись из Италии? – строго спросил один из мужчин.

– Да. – Никита пожал плечами.

– По распоряжению правительства Москвы все лица, вернувшиеся из неблагополучных районов, должны быть помещены на двухнедельный карантин.

– О-о, Никита Вадимович, я вас поздравляю, – ехидно пропела Юля, собираясь уходить. – Ваши наработки я с удовольствием посмотрю, когда вас выпустят.

– Простите, но вы тоже останетесь здесь.

– Что?! – воскликнули два голоса одновременно.

– Вы вступали в контакт с возможно заразившимся, поэтому будете оставаться здесь до конца карантина. На четырнадцать суток.

Да, это утро определённо не задалось.

– Послушайте, я прекрасно понимаю: карантинные меры, изоляция, все дела… Но ведь у меня есть своя квартира! Почему я должна оставаться здесь? С этим, с этим…

– Потому что вам нельзя покидать помещение, а у нас нет возможности обеспечить транспортировку, – отрезал один из врачей, пока второй опрашивал Никиту, записывая что-то в большом блокноте.

– Но у меня дома кот, – сделала очередную попытку Юля. – Один.

– Попросите родных, чтобы покормили.

– И одежды нет! Только та, что на мне!

– Позвоните родственникам, они привезут. Скажете, чтобы оставили на лестничной клетке и спустились на два пролёта.

– У меня нет родственников, – обречённо вздохнула Юля, только сейчас начиная осознавать, что происходящее – не сон, а самая настоящая реальность. – Я из Воронежа, все родные там.

– Девушка, – мягко заговорила женщина-врач, – я вас прекрасно понимаю, но и вы нас поймите: мы и так бегаем за всеми, кто игнорирует предписания и скрывается, вместо того, чтобы обратиться к врачу и сесть на карантин. – Укоризненный взгляд в свою сторону Никита благополучно проигнорировал. – Для вас это, несомненно, шок, но других вариантов нет. Подумайте хорошенько, наверняка есть друзья, которые смогут привезти вам одежду. – В её голосе послышалась улыбка: – И покормят кота.

Юля обречённо кивнула. Под коленями разливалась слабость, перед глазами начинали плыть чёрные точки – осталось грохнуться в обморок и загреметь в больницу. Не самый худший вариант, но как бы она ни относилась к всеобщей истерии, связанной с вирусом, в больнице шанс заразиться гораздо выше, чем здесь. Осторожно опустившись на квадратную тумбочку, стоявшую у одной из колонн, Юля посмотрела на Никиту, которого, казалось, происходящее совершенно не волнует.

Облокотившись о барную стойку, он снисходительно смотрел на врача и едва ли не зевал, скучающим тоном называя всех, с кем вчера так или иначе пересекался.