Ульяна Соболева - ЛюБоль

– Ману работает на самого Олега Александровича и сопровождает нас, он прекрасно знает эти края. В Карпатских лесах можно легко заблудиться! – алтарник погладил короткую черную бородку, – И он единственный, кто может провести нас через лес и горы в рабочий городок к шахтам. Здесь развилка, которую я вижу в навигаторе, вон указатель. Мы должны молиться Создателю за то, что послал нам такого прекрасного проводника и заодно надежного охранника. Вы сами знаете, эти края дикие. Из-за тумана видимость плохая, думаю, скоро выйдем к дороге и там нас подберет машина Ольги Олеговны. Кто знал, что наш джип пробьет сразу оба колеса.

– Как он здесь оказался? У нас должен был быть свой сопровождающий, наш, а не этот…но нашего нет!

– Кто знает. Этот, не этот. Человек самого Лебединского. Нам повезло, что он оказался неподалеку, и как только я сообщил об аварии, пришел на помощь.

– Разве ты не говорил, что нет связи?

– Ну так я все равно отправил сообщение, значит оно дошло. А вообще в это время все заваливает снегом, и не проберешься. Огнево отрезало от автострады еще в первые дни снегопада, и теперь месяцев пять точно не пробраться. Так что проводник из местных, да еще и человек самого Лебединского – это дар Божий. Думаю, уже на окружной дороге нас ждет кортеж Ольги Олеговны.

– Угу…конечно. А то, что это место гиблое и о нем ходят всякие слухи, ты не знаешь? – отец Михаил осенил себя крестным знамением, – Как некстати погиб сын Лебединского. Горнолыжный спорт, соревнования, амбиции…совсем у молодежи ума нет. А нам отдувайся. Сидели бы сейчас у себя по домам, ужинали, к праздникам готовились, винцо попивали и на метель на дворе церкви смотрели только через толстые стекла окон.

– Ну, как говорят, там, где тонко там и рвется, отец Михаил. Вы совсем недавно приход получили в свое распоряжение и за Ольгой Олеговной теперь присматривать будете. А Лебединский и на приход пожертвует, и вас в обиде не оставит.

– Так-то оно так…только надо ли мне это в глуши такой? Приход можно было и в столице дать, а не отослать подальше. У меня такое впечатление, что это не Божья миссия, а призвание сдохнуть в этих адских местах.

На круглом, бородатом лице отца Михаила с носом картошкой и чуть приподнятой верхней губой, так, что открывались передние зубы, появилось выражение глубокой печали.

– Ну ничего, главное, добраться до места назначения. Нас теперь сопровождают, так что есть все шансы через пару часов встретить Лебединскую и сопроводить в Огнево.

– Сопровождают? Да он внушает мне ужас. Похож на самого черта! Он и это проклятое место. От него мурашки по всему телу. – очень тихо прошептал отец Михаил, поднял повыше воротник зимнего пуховика, подбитого овечьим мехом. Священник поправил толстыми пальцами жидкие, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, и посмотрел на своего алтарника, который не сводил взгляда с проводника, возвышающегося над обрывом.

Справа от мужчины в черной одежде виднелся старый деревянный столб с тремя указателями, привязанными цепками. Их концы свисали вниз и противно скрипели от порывов ветра. Над макушками деревьев кружили вороны. Они громко каркали, и звук терялся эхом вдалеке, навевая тоску и мысли о смерти. Отец Михаил снова поморщился от холода и спрятал руки в карманы своего пальто, продолжая вместе с алтарником рассматривать проводника.

Одет в черное пальто до колен с низким капюшоном, наброшенным на голову. Он очень высокий, поджарый, ноги сильные, накачанные. Высокие кожаные сапоги поблескивают от влаги и от выходящего из-за туч тусклого солнца, которое немного рассеивает туман.

– Говорят, Ману родился в этих местах, когда здесь еще не было шахт, и Огнево населял цыганский табор, и всем заправлял цыганский барон Алмазов, – послышался голос алтарника.

– Вор, наркоторговец, приверженец дьявола. Тьфу! Пусть он горит в вечном пекле! Цыгане – это рабское племя! Воры, фальшивомонетчики, конокрады! Испокон веков их гнали отовсюду взашей. Хуже еврея может быть только цыган! Как можно ему было доверить сопровождать нас? И вообще…как он может быть человеком Лебединского?

– Олег Александрович, когда взял власть в свои руки и полностью отстроил Огнево после пожара, наладил мир с цыганами. Они в обмен на нормальную жизнь и свободу покинули эти места, а кто-то стал верным слугой Лебединского. Ману давно не живет с табором. Ну и скажите спасибо. Благодаря ему на нас не напали кочевые ублюдки, промышляющие разбоем в этом лесу. Черт их раздери тварей.