Юлия Рябинина - Точка невозврата

Опустошение. Внутри будто все залили черным цветом, и теперь, куда и на что бы я ни смотрел, все окрасилось в черно-белые тона. Лишь первые несколько дней приходили воспоминания о рыжей девчонке в ярко-голубом спортивном костюме, который купил в первом попавшемся магазине спортивной одежды, но и она потом исчезла из моей головы.

Тесть у меня, конечно, оказался «золотым человеком», я его недооценил.

– Здравствуй, зятек! – заявил он мне с порога. – Присаживайся.

Я молча сел в кресло. Поза расслаблена. Мне нечего скрывать, и уличить меня не в чем.

– Жаль, конечно, что все у вас так сложилось с Анжеликой, – свел он густые брови. – Но лучше развестись сейчас, чем мучить себя всю жизнь.

О, да, хоть в этом мы сходимся.

– С работы увольнять я тебя не буду.

Я удивленно приподнял бровь.

– Хоть Лика и просила, но знаешь, в мире бизнеса нет места личным разборкам, а ты зарекомендовал себя с хорошей стороны, – он посмотрел мне в глаза. – Я, как ты мог заметить, не разбрасываюсь ценными кадрами.

Да, в этом я с ним поспорить не мог, Петрович всегда поощрял инициативных и вперед идущих спецов своего дела, подстегивая их стремление нехилой такой премией.

– Согласен, – решил вставить свое слово.

– Да мне и самому будет спокойнее знать, что ты не будешь уклоняться от уплаты алиментов и не посадишь своих детей мне на шею, а будешь платежеспособным отцом.

После этих слов я, как только вышел из кабинета гендиректора, сразу же направился в отдел кадров и написал заявление.

Полмесяца провел в бреду. Хорошо, хотя бы за квартиру заплатил на несколько месяцев вперед, и с этим не приходилось еще париться.

Днем я пропадал в поисках работы, а ночью… Про ночи не хотелось вспоминать совсем. Кошмары снились постоянно. И во всех итог был один: я просыпался в холодной испарине с осознанием того, что жизнь – это боль, но лучше испытывать эту боль, нежели быть одиноким.

Петрович звонил сам пару раз. И оба эти раза мне пришлось ему популярно объяснять, почему я не буду у него больше работать. Видимо, мужик понял и отстал. Больше не лез ко мне, но только почему-то от этого не становилось лучше.

С сыновьями посчастливилось увидеться только два раза за это время, и то спасибо теще. Она сама позвонила в выходные и сказала, что мальчишки скучают, и неплохо бы навестить их. Я был только за, но не знал, как подступиться. Лика не брала телефон, а с Петровичем общаться и вовсе не хотелось, а вот теще позвонить не догадался, да и не ладили мы с ней особо. Она все считала, что я не подхожу ее Анжелочке ни по характеру, ни по социальному уровню. А тут раз – и позвонила сама.

Я встретил их на площадке. Пакет вкусностей, которые любят пацаны, отдал женщине, а мальчишкам вручил по большому игрушечному грузовику. Потискав мелких, я все-таки нехотя отпустил их играть в песочницу.

– Примирения, значит, не будет? – то ли спросила, то ли утвердила теща, я так и не понял.

Посмотрел на нее.

– Ну, это ваша дочь ушла, – напомнил ей.

– Но не просто же так? – ответила она.

– Я не хочу вдаваться в подробности, Инесса Павловна, – я встал с лавочки, но женщина взяла меня за руку и потянула обратно.

– Антон, – начала она, – я же вижу, как ты любишь детей, да и им без тебя плохо. Попробуй помириться с Ликой, – она смотрела на меня глазами, полными надежды.

– Я попробую, – не стал пререкаться с женщиной. На это не было моральных сил.

– Спасибо, – тихо ответила она.

Лике звонил после этого пару раз, потому что тоска по мальчишкам занимала все свободное пространство в груди. Я даже готов был простить ей все те похождения на вечеринки. Но она так и не взяла трубку. Мне казалось, я превратился в тень. Спасибо пацанам, не давали мне сдуться совсем. В начале третьей недели без «семьи» мне наконец-то удалось найти работу. И главное, по профилю. Меня туда взяли без вопросов про «когда-где работал до этого». Испытательный срок сократили с одного месяца до двух недель. Конечно же, я ведь «ценный кадр», в голове, да и не только, куча информации, и главное – наработанная клиентура. Я ломаться долго не стал. Обговорили зарплату, подписали договор, и я впрягся в работу. День у меня заканчивался глубокой ночью, и ее катастрофически не хватало на сон. Но меня все устраивало, потому что с полной загруженностью даже кошмары перестали сниться.

Один раз только пришлось выбиться из графика, съездить подписать документы на развод. Лика была в тот день «неотразима». Темно-синее платье-футляр, неброский макияж и почему-то ярко-красные губы. И те же неизменные длинные красные ногти. Высокий каблук и платиновые волосы, длинными локонами рассыпанные по плечам, но для меня она осталась той же Ликой, что была месяц назад. Я вскользь глянул на нее. Обсудили лишь тот момент, по каким дням я смогу навещать детей, и я без раздумий поставил подпись на бланке.