Стася Андриевская - «Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

– Кобыркова, а может, ну их нахрен, мужиков? Давай станем лесбиянками? Я, чур, активная! – Смеясь, она оторвалась от одной груди и, навалившись на меня, прильнула ко второй, одновременно поставив колено между ног.

– О-о-о, это я вовремя…

Ленка, запрокинув голову, рассмеялась:

– А то! Иди сюда! Смотри, какая вкусняшка.

Меня будто ужалили. Я отпихнула её, лихорадочно одёрнула водолазку и села, приглаживая волосы.

Это был Тоха. И он уже переоделся, вернее – разделся. Теперь на нём была только простынь, обёрнутая вокруг бёдер. Волосы на груди редкие, рыжие. Плечи конопатые. Довольно рыхлый, хотя и не висячий ещё живот противно дрожал при каждом движении. Он посмотрел на меня, сально ухмыльнулся.

– Пойдёмте, там парилка готова и вискарик уже остыл. Сейчас туда-сюда и шашлычок принесут. Давай, давай… Не задерживай.

Махнул рукой, приказывая идти следом, и вышел.

– Коль! – крикнула ему вслед Ленка, – Ко-о-оль, а где простынки взять можно?

Он не ответил, и Ленка решительно встала.

– Пойдём! Нельзя заставлять ждать. Наверняка всё в парилке приготовлено. Ну чего ты на меня уставилась? Слыхала – сейчас шашлык принесут! Не знаю, как ты, а я скоро сдохну от голода!

Ей, судя по всему, не терпелось начать веселье, мне же – будто кипятка в грудь плеснули.

– В каком смысле Коля? Ты говорила, твоего зовут Антон!

– Ну да. Моего бывшего , звали Антон. Но мы с ним расстались в прошлый четверг.

– А это тогда кто?

– Это Коля и Серёжа, Кобыркова, ты чё тупишь? Ой, да ладно тебе, не заморачивайся! Пошли уже!

Я не шелохнулась, и ей пришлось сменить тон:

– Да нормальные ребята, Мил, перестань. А если у тебя опять обострение невинности – посмотри по сторонам и спроси своих тараканов – в такой роскоши не всё ли равно кому сосать? Я, например, тоже волнуюсь, потому что даже не знаю, как они нас поделят. Я, может, хотела бы с Серым, а достанусь Коле, и что теперь – истерить?

– Я не пойду.

Сцепила руки на груди, пытаясь унять панику. Вот это попадос! Ленка села рядом.

– Люд, ты чё… Ты чё, не понимаешь, что ли – поздняк метаться! Если мы сейчас не пойдём, если ломаться будем, то они нас просто туркам своим отдадут, и всё! Ты хочешь, чтоб тебя по кругу пустили? Их там человек сто, Люд! Ты сама дура и меня подставляешь… Ну что, что ты мне прикажешь делать?!

Она замолчала, обкусывая ноготь на большом пальце, и я увидела, как дрожит её рука. Ленка боялась не меньше моего, и я вспомнила вдруг сцену из романа «Тихий Дон», где казаки заманили в казарму девку и отымели её всей сотней… Вспомнила описание той девки после того, как её отпустили: с безумными глазами, нелепо сводящая и разводящая ноги…

– Лен, давай сбежим?

– Как? Тут собаки по всей территории. И потом – куда? Ты хоть представляешь, где мы сейчас?

– Примерно.

– А сколько до трассы добираться представляешь? Лесом! Нет, Люд, проще по-хорошему дать хозяевам и не рисковать.

– Лен, я не могу так. Я не могу!

Она зажала мне рот, повалила на кровать.

– Ти-и-ихо ты! Чего ты не можешь? Расслабиться и получить удовольствие – пожрать икры, выпить вискарика и отыметь одного из этих крутяшков? Не он тебя – ты его, Люд! Это игра такая – кто кого. Не будешь дурой, тебя и не будут считать дурой, а понравишься – ещё и бабла дадут! Не нужно тебе, что ли, бабло?

– Лен, зачем? Зачем ты это сделала?

– Я обещала тебе отдых в бане? Я сделала! С Тохой, без Тохи… Да блин, Кобыркова, в чём проблема-то? Ладно я, а ты-то и так ехала сосать незнакомому мужику! Чё ты из себя строишь теперь? Так, всё, хватит! – она вскочила, решительно взлохматила волосы, оправила юбку. – Пошли! Пошли, говорю, пока они за нами не прислали! Дашь разок – не развалишься, целка-невидимка, бля…

Роскошь первого этажа и альтернатива пойти по туркам немного привели меня в чувство. В конце концов, не такого ли первого раза я хотела ещё вчера? И не лучше ли здесь, чем на отсыревшей даче, в спальнике?

В холле пахло шашлыком, огурцами и чем-то травянисто-дымным, сладким. Гашишем, короче. В огромные окна лилось солнце – так ярко и радостно, что внутри колыхнулось предательское «а местечко-то и правда, отпадное!»

– Леди, чужие! – неожиданно раздался короткий приказ, и откуда-то вылетела псина. Оскалила пасть и замерла в паре шагов от нас – одно движение, и кинется.

Ленка вцепилась в меня и тонко заверещала. Собаки – её кошмар. Она всегда обходила их по другой стороне улицы и орала как резаная, если какой-то шавке, даже самой мелкой, удавалось подойти незамеченной. Я тоже их боялась, но не до такой степени. В общажных кварталах всегда бродили огромные стаи. Особенно весело бывало по весне. Дядя Витя из одиннадцатой комнаты привозил тогда откуда-то охотничье ружьё и отстреливал собак прямо средь бела дня. Какие-то погибали, какие-то пугались и убегали, другие, наоборот, озлоблялись, но оставались. Они сбивались в новые стаи, и всё становилось ещё хуже. Тот же дядя Витя рассказывал мне, что собака, она и есть собака. Просто зверь, с которым надо уметь себя вести. Банально, но главное – не впадать в истерику. Ага… пойди, объясни это сейчас Ленке!