Екатерина Орлова - Случайная заложница

Финн

Долгий, протяжный вдох, небольшая задержка, медленный выдох. Быстро моргнуть ― и снова впериться взглядом в ворота. Тело затекло и уже практически слилось с бетонной поверхностью. Конечности стали ледяными от отсутствия движения, а палец твердо лежит на холодном металле. Еще немного и скоро мое терпение будет вознаграждено. Тишина. Я даже практически не слышу стук своего сердца, только завывание ветра в полуразрушенном здании и постоянный шорох, который сопровождает открытие-закрытие дверей, которые едва держатся на петлях.

Теперь я знаю каждый звук в этом доме. Я обошел его весь, заглянул в каждую крысиную нору и изучил каждый обшарпанный угол. Провел здесь не один час, чтобы знать все звуки и прочувствовать сквозняк, выбрать лучшее место для себя. Я всегда так готовлюсь к тому, что собираюсь совершить. Иэн Маккензи будет следующим. Я уже представляю себе, как снесу к херам его башку и буду упиваться видом того, как его мозги раскрасят безупречные костюмы его охраны. Мне нужно только пара секунд, чтобы насладиться этой картиной, а потом надо будет сваливать как можно скорее, пока до меня не добрались его охранники. Я вообще сильно удивлен, что по крыше склада, на который едет Иэн, не ходят вооруженные люди, не проверяют периметр. За время, что я изучал эту местность, ни разу не видел никого, кто обеспечивал бы защиту этого здания, кроме нескольких охранников. Да, они были вооружены, но эти ленивые задницы ни разу не вылезли на крышу и не проверили заброшенный дом по соседству.

Из-за угла улицы выезжает кортеж. Этот мудак, видимо, возомнил себя президентом. В другой ситуации я бы хмыкнул и криво усмехнулся, но сейчас мое тело напоминает статую, а все внимание устремлено за окно, где по улице движется моя цель. Я сжимаю правую руку в кулак до хруста костяшек, разжимаю, медленно возвращаю ее на винтовку и плавно щелкаю затвором. Все это время я стараюсь дышать поверхностно, плавно перемещая дуло так, чтобы не выпускать нужную мне машину из прицела. Остановка. Они въезжают во двор. У меня будет буквально пара секунд, поэтому я кладу палец на курок, нежно его поглаживая, потому что через несколько мгновений он станет продолжением меня самого. Делаю долгий выдох, пока машины паркуются, и задерживаю дыхание. Привычно в уме просчитываю направление ветра, скорость полета пули и ее траекторию, в сотый раз за последние полчаса убеждаясь, что не сделаю ошибки. Осечки быть не должно, Маккензи слишком осторожен. Я и так пасу его последние два месяца, в то время, как уже должен переключиться на следующую цель.

Три машины останавливаются во дворе, ворота со скрежетом закрываются. Открываются двери машин по бокам от основной и из нее выходят «шкафы» Маккензи, с важным видом осматриваются по сторонам и подходят к машине Иэна, чтобы открыть заднюю дверцу. Я слегка плотнее прижимаю палец к курку и не моргаю в ожидании этого самого мига, когда смогу осуществить задуманное. Сердце, кажется, перестает стучать, а в жилах останавливается кровь. Еще один медленный выдох, и я перестаю дышать, замирая, практически превращаясь в камень.

Из машины выходит мудак, благодаря которому вся моя семья отправилась на тот свет, и я делаю один точный выстрел. Пуля прошивает правый висок Маккензи и, как я и думал, его мозги разлетаются на идеально отглаженные костюмы ирландской мафии. Готово. Но я не успеваю даже насладиться моментом, когда позади слышу резкий вздох. Хватаю «Глок» и рывком переворачиваюсь на спину, готовый размозжить еще одну башку ― теперь уже своего непрошенного гостя.

Блядь, гостьи.

– Твою мать, Мишель, ― вырывается из меня хриплым шепотом.

Краем сознания отмечаю крики и суету на складе. Я просрал свои две секунды благодаря той, кто сейчас стоит в дверном проеме и с ужасом смотрит в дуло моего пистолета. Я не могу ее застрелить, но, если она сейчас начнет кричать, все закончится самым ужасным образом.

Мишель

Я стою и смотрю на могилу мужа. Слезы бесконтрольно сбегают по моим щекам и дальше по шее, утопая в высоком вороте. На улице лето, а я в теплом свитере. Наверное, со стороны я выгляжу, как городская сумасшедшая, но мне плевать. После смерти Малоуна мне все время холодно, как бы жарко ни было на улице.

Я опускаюсь на колени и вырываю две травинки, которые наросли возле его могилы, поправляю цветы. Целую кончики пальцев и прижимаю к надгробию.