Ольга Дашкова - Обрыв

– Спасибо, – Морозов, как всегда, краток.

Доктор уходит, я еще раз пытаюсь открыть глаза. Глеб совсем рядом, плотно сжимает губы и скрипит зубами, злится.

– Егор, все будет хорошо. Эскулап сказал, ты справишься, уже справился. Ну, если он спиздел, я разнесу эту элитную больничку, сравняю до клумбы. Ты знаешь, я могу.

Он может, я знал. Но меня волновало совсем другое, то есть другая. Он знал, что я хочу услышать, смотрел на меня и молчал.

– Я виноват, знаю. Отпустил тебя одного. Не стоило верить всем словам Беса, таким чертям вообще не стоит верить. Бля..ь, я не знаю, что сказать, только я виноват, что ты сейчас здесь.

Он резко отходит от меня, только вижу его размытый силуэт, как мечется по палате и колышется белый халат, наброшенный на плечи.

– Она уехала с ним. Парни, что везли ее, остались на трассе, машины сожжены. Она уехала с ним, ее никто не принуждал, уехала сама. Ты был четыре дня в отключке, хорошо, что нашли быстро. Охрана на парковке видела, что ты спустился, но не выехал.

Я не хотел больше ничего слышать. Я не защитил и не уберег, хотя обещал ей. Клялся, что все будет хорошо, но ничего не вышло.

– Ты думал, что я так просто отдам тебе свою жену? – слова Беса звучали в моей голове, разносились эхом, били по нервам. – За то, что ты сунул в нее свой член, я готов убить тебя прямо сейчас, но парадокс в том, что ты мне еще нужен. Скажи спасибо, что еще ничего не решено по компании, и забудь про мою жену. Моя птичка полетит домой, полетит сама, и никто ее не остановит.

Тот разговор был спустя час, как Вера уехала, как я отправил ее, как мне казалось, далеко, в надежное место. А потом, когда Бес ушел, жутко захотелось курить. Я ничего не мог сделать, только надеялся на то, что их не догонят, не вычислят, по какой трассе едут. Надо было ехать с ними, но я решил, что так будет лучше.

Спустился на парковку за сигаретами, оставленными в машине, и там же получил первый удар. Неожиданный, резкий, сбивающий с ног. Стоял на коленях, только успевал закрывать руками лицо. Их было трое или двое, удары наносились методично, профессионально, били, словно боксерскую грушу. После какого удара головы о бетонный пол потерял сознание, не помню.

***

– Егор Ильич, доброе утро. Как вы себя чувствуете? – все та же молоденькая медсестра в белом колпачке, но уже без маски, заходит в палату.

Прошла неделя, меня перевели в отдельную палату класса люкс. Живые цветы, плазма на стене, отдельная душевая и туалет. Передвигаться удавалось с трудом, но до унитаза как-то доползал сам. Опухоль с лица почти спала, но голова так же нещадно болела, обезболивающие помогали мало.

Морозов ничего не рассказывал, да я и не хотел ничего знать. Я словно полностью отрезанный от внешнего мира, ни телефона, ни выхода в интернет. Даже новостные каналы были отключены, чтобы не тревожить лишний раз пациентов.

Вера уехала, и я уже считал, что это правильно. Смог бы я прятать ее всю жизнь? Разве такого счастья и мнимой свободы я хотел для нее? Конечно, нет. Но как только я понимал, с кем она, хотелось крушить и ломать все вокруг. Хотелось снова разбить себе голову, но не допустить, чтобы она была с этим чудовищем.

– Ну, так как вы себя чувствуете, Егор Ильич?

Медсестра не унималась, строила глазки, а я даже имени ее не запомнил. Все осточертело, эти стены, запах лекарств, приторная улыбка этой девчонки, хотя она ни в чем не виновата.

– Спасибо, все хорошо.

– Эти таблетки надо выпить, и повернитесь, я поставлю укол.

Так повторялось изо дня в день, одно и то же. Медсестра, таблетки, уколы, долбаный день сурка. Сегодня уже три недели, хорошо то, что сам встаю и передвигаюсь, даже могу принять душ. Хотя медсестра все рвется помочь, глупая. Пора валить отсюда домой. Интересно, как там дома без Веры?

Я не смогу ее отпустить, не смогу. Меня ломает и выкручивает изнутри, я рвусь к ней всем своим сознанием, но в таком состоянии, как сейчас, я ничего не смогу сделать. Я понимаю это, я трезво оцениваю свои шансы, но сердце рвет на части.

– Вы слышали, какой ужас творится? Такой скандал, среди белого дня убили одного криминального авторитета. Пуля попала прямо в лоб, не иначе как снайпер, и все на глазах у жены.

Практически не слушаю, что там щебечет медсестричка, но ухо режут слова «авторитет» и «на глазах у жены».

– У нас в городе?

– Нет, что вы, слава богу, у нас такого нет. На юге где-то.

– Когда? – Хватаю девушку за руку, больно сжимая.

– Давно уже, в конце того месяца. Ой, больно.