Ольга Дашкова - Обрыв

Она говорит на полном серьезе, но начинает смущаться, я стою слишком близко, покрывало низко на моей талии. Вера так забавно отводит взгляд от моего голого торса, опускает глаза вниз, видит мой возбужденный член, который выпирает бугром, сглатывает.

– Ты все сказала?

– Нет, – мотает головой, в испуге поднимает на меня глаза.

– Нет, ты все сказала!

Хватаю её за халат, снова целую, не могу удержаться, в её порочные губы, которые она постоянно кусала, пока говорила об отъезде. Целую жадно, с ней я словно дикарь, первобытный человек, готов закинуть на плечо и отнести в пещеру, чтоб залюбить там до смерти, и, наверняка, это будет моя смерть.

Вера

Я все слышала, слышала каждое слово, что говорили мужчины внизу. И мне становилось страшно. А ещё, потом, когда Егор снова нёс меня в дом, после поцелуя, тогда он так странно и резко отстранился, на мгновение крепко прижал к себе, сказал не говорить ерунды, взял на руки и понёс.

Найдя забытый за эти дни телефон, я увидела сообщение. Первое время, как только он у меня появился, я пугалась сообщений и звонков, но они все чаще были о какой-то рекламе, предложениях кредита, посещениях салонов, распродажах и всевозможных акциях.

Но это было сообщение от закрытого номера, оно пришло вчера ночью, когда я так крепко и быстро уснула.

«Ну, привет, моя Птичка!».

Всего четыре слова, после которых хотелось исчезнуть совсем.

А за ним тут же еще одно: «Я знаю, ты скучала по мне».

Руки так и чесались собрать чемодан и уйти в тайгу, чтоб уж точно меня никогда не нашли, скорее всего, там загрызут волки, а дальше жалкие останки обглодает дикое зверьё. В любом случае, моя смерть будет неприглядной.

Но я поняла, что Толя меня нашел, еще до сообщения. Мужчины говорили о мертвых птицах, мой муж любил такого рода намеки. Значит, мне скоро оторвут голову. И зачем я сюда приехала, думала, чем дальше, тем лучше, прогадала. Считала, что это место идеально подходит, но, видимо, ошиблась, хотя мой муж оправдывает статус конченого психа, но дураком никогда не был.

А что, если вся эта моя мнимая свобода – только иллюзия? Что, если он давно знает и знал, где я находилась и чем занималась. Куда ездила, чем жила, я ведь реально думала, что я такая фартовая и мне так дико везет. Что за столько времени Толины шакалы меня не обнаружили. Господи, какая дура! Хочется выть и рвать на себе волосы от осознания того, что со мной играют.

Мной снова играют, манипулируют, подчиняют себе. Егор тоже хорош, лучший способ избежать ответа на мою просьбу об отъезде, начать целовать. Мне не нужны отношения, мне не нужны никакие отношения.

Я отгородилась от всего и от всех, я жила в своём замкнутом мире якобы свободы, была этому рада и не хотела отношений. И даже не потому, что не хочу быть с кем-то, не потому, что я не хочу нормального женского счастья. Я хочу, очень хочу. Но я не могу дать ничего взамен, не могу подставить человека под удар, рано или поздно Толя меня найдёт, не хочу, чтобы кому-то было плохо.

А сейчас я не знаю, что делать. Надо либо обо все рассказать Егору, что делать совершенно не хочется, да и зачем ему проблемы какой-то там экономки, секс не считается, для таких, как Егор, он наверняка не имеет вес. У таких мужчин, уверенных, наглых, которые считают, что им все дозволено, выбор женщин, что скрасят ночь, такой же богатый, как они сами.

Тут уж я не конкурент, женщина с прошлым, с чужим именем, да еще и в бегах. Поэтому я не строю иллюзий, стараюсь не думать об этом, не включать эмоции, но это так сложно, когда он рядом. Я теряюсь, здравый смысл покидает меня, хочется снова его губ, его рук, его всего во мне. Что это: инстинкт, гормоны, влечение, любовь? Что я могу знать о любви, если её у меня никогда не было.

В дверь постучали. За ней стоял Глеб, уже переодетый, но такой же уставший.

– Пойдем, мне надо кое-что тебе показать.

Просьба не вызывала тревоги, скорее всего, что-то по работе, всё-таки я на работе, а не в пансионе с опцией «всё включено», где плюсом идёт первоклассный секс с хозяином.

Мы прошли по первому этажу, спустились в подвал, здесь было сухо, но достаточно прохладно. В брюках и водолазке холод чувствовался не так сильно. Свернули еще несколько раз, Глеб открыл передо мной дверь, пропуская вперед.

Помещение было маленькое, стол, два стула, в углу узкая кровать, а в другом – кран и раковина.

– Что это за помещение, Глеб? – мужчина молчал, смотрел тяжелым взглядом.

– Присаживайся, – указал на стул, закрыл дверь, но остался стоять после того, как я села.