Стейси Кестуик - Промокшие насквозь [ЛП]

— Щекотно.

Слегка потеряв равновесие, я ухватилась за его предплечья и торжественно заулыбалась, потому что поймала его врасплох.

Прослеживая линии татуировки, которая, казалось, танцевала вместе с его мускулистыми бицепсами, я опустила глаза вниз и уставилась на его запястье.

На свою голубую резинку для волос.

Она по-прежнему была на его руке. Немного потускневшая и растянутая, словно он никогда не снимал её, она символизировала его непоколебимые намерения. Я провела по ней большим пальцем. Неужели он носил её всё это время? В «Якоре» перед моим уходом? И в Теннесси? Я не видела, не заметила.

Всё веселье в миг испарилось, и я посмотрела ему в глаза, в них читалась голодная напряжённость. Мои глаза наполнились слезами, когда эмоции захлестнули меня. Чувство вины за то, что сомневалась в нём, облегчение от того, что мы преодолели все препятствия, неистовая радость от того, что я могу назвать этого невероятного мужчину своим.

Мы долго смотрели друг на друга, без слов давая обещания.

А затем, когда тишина больше не была вариантом, без промедления прильнули друг к другу.

Я перекинула ногу через его бедро и набросилась на его губы с новым пылом, граничащим с болью, но мне нужно было извиниться за свою роль в нашей длительной разлуке. С одобрительным рычанием Уэст понял намёк и приподнял меня так, чтобы я смогла обернуть ноги вокруг его талии. Когда он понес нас к кровати, я заставила его откинуть голову назад, превратившись в агрессора, не в силах насытиться его губами.

Я сильнее погрузилась в его рот, покусывая нижнюю губу и сцепляясь языками в тяжёлой борьбе. Когда мне пришлось оторваться ради глотка воздуха, я прижалась лбом к его лбу, потому что не хотела, чтобы даже малейшее расстояние разделяло нас. В его глазах отражались любовь, страсть и восторг.

Уэст наклонился вперёд и опустил меня на кровать. Когда он начал выпрямляться, я издала протестующий звук, пытаясь притянуть его обратно к себе, но он лишь покачал головой.

— Ты первая. Всегда.

А потом он расположился между моих ног, приподнял мои бёдра и провёл носом по внутренней части бедра. Его щетина щекотала чувствительную кожу. Уэст кружил вокруг возбуждённой плоти, продолжая дразнить меня, целуя поочерёдно то одну ногу, то другую, но не доходя до изнывающий промежности.

Я приподняла бёдра, бессвязная речь срывалась с моих губ. Его имя, проклятия, мольбы — всё, что, как мне казалось, могло его ускорить, но это осталось без внимания. Проведя руками по моему животу, Уэст обхватил груди и начал перекатывать соски между пальцев, одновременно лаская нежными поцелуями мой вход, но отказываясь хоть немного ускориться.

Я сжала ноги, пытаясь удержать его там, притянуть как можно ближе, но он лишь предупреждающе сжал один из сосков, и я неохотно расслабила бёдра, вместо этого начав вращать ими.

— Уэст, — то ли взмолилась, то ли приказала я.

Он мучил меня своим языком, чередуя быстрый и медленный темп. Зарывшись руками в его волосы, я требовательно потянула. Он всосал сначала одну мою губу, затем вторую, прежде чем провёл языком по моему центру, наконец давая мне именно то давление, в котором я нуждалась.

Он оторвался от меня лишь для того, чтобы прошептать напротив моей разгорячённой плоти:

— Черт, как же я соскучился по твоему вкусу.

От этих слов я чуть не кончила.

Опустив голову, он начал пожирать меня, его губы и язык были прекрасной, мучительной пыткой. А потом он сделал то, что мне было так необходимо — он сфокусировался на моём клиторе, посасывая, покусывая, облизывая, щёлкая по нему языком, пока я не оказалась на самом краю блаженства.

Я еле дышала, воздуха хватало лишь на то, чтобы не потерять сознание. Снова запустив руки в его волосы, я притянула Уэста ближе, приподняла бёдра и выгнула спину.

Я была так чертовски близко.

И когда он погрузил в меня два пальца и начал вращать ими, я взорвалась.

Бёдра сжаты, руки стиснуты в кулаки, спина выгнута, всё моё тело пыталось оставить его прямо там: «о да, не останавливайся, не останавливайся, не останавливайся!»

Я не могла дышать, не могла двигаться, даже моргнуть не получалось.

Я парила на волнах удовольствия, исходящих от моего напряжённого тела и затягивающих меня в глубокое забвение, где больше ничего не существовало, только я, Уэст и полное блаженство.

И я охотно тонула в них.

Я смутно помню, как снял оставшуюся одежду, прежде чем забраться к Сэди в кровать и накрыть её своим телом. Я не думаю, что она осознавала, что до сих пор шепчет моё имя, но слышать, как она выкрикивает его, когда кончает — музыка для моих ушей. И я хотел услышать это снова, находясь на этот раз внутри неё.