Амелия Борн - Здравствуй, мама!

С ним они были совсем другими. Не такими взрослыми, что ли. И не такими серьезными.

— Извести Веро? — уточнила я. Близнецы снова переглянулись, Дина даже закатила глаза.

— Именно. Устроить ей невыносимую жизнь, чтобы она сама от нас сбежала.

Так вот какая участь ждала меня, если бы я стала няней этих милых детишек. Впрочем, одного заседания на белом фаянсовом друге мне хватило с лихвой и так.

— И как вы собираетесь это делать? — не без доли интереса уточнила у детей.

— Как мы будем это делать, — с ударением на местоимении буркнула Дина. — Ты ведь тоже в этом заинтересована.

Пожалуй, что так. Один вид того, как инста-няня липла к Разумовскому своим аппетитным (в отличие от моего) телом, вызывал у меня столько неприятных ощущений, что утвердительный ответ просился наружу сам по себе.

— Хорошо. Как мы будем это делать? Поджечь парик не получится — у Веро хоть волосы и нарощенные, но крепятся — к настоящим.

Дети, как по команде, потупили взгляды. Ага, значит, история про сгоревший парик няни — не выдумка Игоря.

— Ну, мы придумаем что-нибудь. А ты нам поможешь.

Мы помолчали. Дети выглядели так, как будто в данный момент были заняты продумыванием методов изгнания Веро, я изучала их со стороны. Наверно, в том, какими они выросли, был виноват в первую очередь Разумовский. Даже не мать, которая их бросила, нет. Я же заметила, как они тянутся к отцу. А он, словно бы попросту не умел с ними общаться.

— Хорошо, но вы должны мне кое-что обещать, — сказала я, решившись на предложение детей.

Когда мой заговорщический голос прозвучал в детской, Дина и Адам подались в мою сторону. На лицах обеих была написана такая серьезность, какую не всегда увидишь у взрослых людей.

— Что нужно пообещать? — шепнула Дина.

— Веро не должна покалечиться. Никаких сломанных рук и ног. И прочих частей тела. Или спаленных волос и ресниц. Вы понимаете, о чем я?

Дети опять обменялись взглядами, после чего синхронно кивнули.

— Понимаем.

— Отлично, — вздохнула я. — А теперь спать!

Я почти вышла из комнаты, когда услышала голос Адама:

— Ты ведь завтра к нам приедешь?

Обернувшись, кивнула со всей серьезностью.

— Приеду, — пообещала близнецам, и хоть знала, что стояло за этим вопросом, вышла из детской с легким сердцем.

На следующий день я, как и обещала, прибыла к Разумовским. Мне даже не пришлось исхитряться и что-то придумывать. Отправляя меня домой на такси (на этом виде транспорта настояла именно я по причине того, что Игорь уже успел приложиться к успокоительному), Разумовский спросил, не смогу ли я приехать к детям и на следующий день. Разумеется, в моих интересах было согласиться, даже не расспрашивая, что стало причиной такого вопроса.

Веро и дети обнаружились возле бассейна. Инста-няня лежала на шезлонге, лишь приподняла очки, когда я пришла, фыркнула и кивнула на близнецов.

— Они вон… плещутся.

Похоже, няня Веро напрочь не воспринимала меня в качестве невесты ее работодателя. Что ж, это тоже нужно будет исправить.

— Тамара, давай к нам! — крикнул Адам и изобразил бомбочку, прыгнув с бортика в воду.

Я развела руками. Купальник с собой не взяла, да и вряд ли осмелилась бы его надеть и показать себя еще менее выигрышно рядом с формами Веро.

— Я с берега посмотрю, — откликнулась вяло и пошла к дальнему шезлонгу, на который и плюхнулась.

Как я задремала — не поняла и сама. Просто лежала, слушала, как резвятся в бассейне дети, а потом — провалилась в сон. А проснулась от того, что услышала вопль:

— Я не умею плаааа…

И такой плеск, как будто в воду скинули как минимум слона!

Вскочив, я заозиралась, пытаясь понять, что произошло. Хихикающих детей обнаружила сразу — они сидели на бортике, болтали в воде ногами и были весьма довольны собой. А вот инста-няни на горизонте не имелось!

То, что она действительно тонет, я поняла, когда Веро без звука показалась на поверхности, судорожно схватила ртом воздух и снова ушла под воду.

Я без раздумий бросилась на спасение няни. Нырнула бомбой времен второй мировой прямо в чем была. Подплыла к Веро, но как только попыталась вытащить ее на поверхность, почувствовала, с какой нечеловеческой силой она стала притапливать меня в попытке самой спастись.

И вот тут мне стало страшно. Даже не страшно — смертельно ужасно! Каждое мгновение — как последнее, и адреналин бушует в крови.

Я даже не чувствовала боли от царапин, которые наносила мне Веро. Не слышала безумного плеска, который мы подняли, борясь в воде, как две самки синих китов.