Екатерина Боброва: Сломанный ангел

— Привет! — широко улыбнулась настоящая Су Нан. — Давно не виделись, сестренка! Как же я рада тебя видеть.

Учитель говорил — от призраков невозможно сбежать. Прошлое настигнет, когда ты меньше всего этого ждешь. Можно сколь угодно прятать скелеты в шкафу, кто-нибудь обязательно засунет туда любопытный нос и вытащит неприглядность наружу. Так что лучше не хранить скелеты, а сжигать их, развеивая пепел по ветру.

Су Нан смотреть в лицо своего призрака, ощущая, как распускается удавка на шее, как легко воздух проходит в легкие, пусть простреленное и горело при каждом вздохе. Только сбросив груз, можно оценить его тяжесть.

— Соскучилась? — проказливо улыбнулась девчонка, явно наслаждаясь замешательством.

— Я считала тебя мертвой, — холодно заметила Су Нан, отходя от воскрешения двойника и уже понимая, чьи уши торчат из «смерти» внучки и кто автор очередных ложных похорон.

— Знаю, знаю, — беззаботно отмахнулась та, — так нужно было. Только дедушка знал правду.

Она прошлась по палате, зависла у окна, рассматривая букеты. Вдохнула аромат роз, потискала мишку, прочитала записку, прицепленную к букету, выдав восхищенное «Ого!».

Су Нан рассеяно смотрела за ее передвижениями, размышляя. Значит, председатель был в курсе, что внучка жива. Вот же… жук навозный, а не дед. А она еще была готова согласиться на его предложение. Но каков артист! Да ему в театр надо, а не компанией управлять. И совсем непонятно, зачем ему чужая девчонка, если родная внучка жива и вернулась домой.

Внучка, закончив с инспекцией, села на стул, устало вытянула ноги, потерла лоб и пожаловалась:

— Устала. Отвыкла от Кореи. Еще эта пресс-конференция вымотала. Между прочим за тебя отдувалась, — она обвиняюще уставилась на Су Нан.

Су Нан вздернула брови. Вот теперь стало ясно, в кого пошла мелкая. Дедуля тоже обожал взятые из воздуха обвинения.

Но зачем было устраивать пресс-конференцию? Холодок неприятного предчувствия пополз по спине. А если господин Сон решил ее слить? И в коридоре уже дежурят сотрудники полиции? Дохлый кальмар!

— Я за тебя в школе тоже работаю, — заметила Су Нан, и девчонка скривилась:

— Ненавижу школу. Всех этих умников, которые задирают нос, стоит им получить оценку выше, чем у тебя. А я, — она замолчала, принявшись нервно тереть запястье, на котором Су Нан успела заметить тонкие ниточки шрамов, — никогда не любила учиться. Эти формулы, даты, правила не для моей головы. Шарль говорит, все потому, что я — другая. Не всем же быть учеными и бизнес-леди, — она с вызовом посмотрела на Су Нан.

— Не всем, — согласилась Су Нан. Ее мать тоже не была ни ученой, ни бизнес-леди, оставаясь при этом прекрасной женщиной и самой лучшей матерью на свете.

— Вернешься? — спросила, уже прикидывая, куда податься после больницы. Может принять предложение господина Сона? Или уехать к матери с братом?

— Не-а, — мотнула головой девчонка, отчеканив: — Ни за что! Я без Шарля никуда, а дед его на дух не переносит. Смотри, — она разблокировала мобильник, быстро пролистала галерею, выбрал снимок и поднесла экран к Су Нан, — правда, он красавчик?

На Су Нан с экрана смотрел улыбчивый жизнерадостный парень. Черные курчавые волосы шапкой покоились на макушке, с бритого левого виска спускалась косичка, темные глаза сияли от радости, полные губы ярко выделялись на шоколадной коже, в ухе поблескивала капелька серьги.

— Супер, — осторожно выразила восторг Су Нан, представляя реакцию деда на избранника внучки. В Корее, безусловно, хватало смешанных браков и официально не существовало дискриминации иностранцев, но это официально. Неофициально же в демократической республике блюли чистоту крови и признавали лишь своих. А уж что касается верхушки элиты… Китай, Япония, куда ни шло. Все-таки соседи, столько лет вместе и воевали, и дружили, но вот этого курчавого, чернокожего… Не поймут, не одобрят, да и детей от такого брака точно не примут. Будут шептаться, что девушка настолько дурна и плоха, что никто из местных на нее не позарился.

— А что председатель говорит? — полюбопытствовала Су Нан, примерно представляя токсичность реакции.

— Уже ничего, — вздохнула внучка, — раньше орал, что позорю фамилию, но я трубку бросала. Сказала, что если продолжит оскорблять Шарля, вообще разговаривать не буду. Так что в Корею я не вернусь. Мне от дедушки ничего не надо. Мы и домик сняли на побережье. Шарль медбратом устроился в больницу. Мы с ним в клинике и познакомились, когда я, — она потупилась, — там лечилась. Как сейчас помню, улыбнулся и сказал, что такая красавица никогда не должна плакать, и он клянется, что заставит меня смеяться. Каждый день меня навещал. А когда господин Сон объяснил, что я должна на время для всех умереть, Шарль согласился уехать со мной. И знаешь, я никогда и нигде не была так счастлива, как с ним. Он сделал мне предложение, летом хотим пожениться. А еще я хожу на курсы французского и думаю о том, чтобы пойти работать с детьми. Всегда любила мелких. Вот сейчас помогу дедушке и вернусь обратно. Я могу тебя кое о чем попросить?