Наталия Доманчук: Алло, это дурдом?

Французский не мой конек. Впрочем, как и любой другой язык. Впрочем, как и конька у меня вообще нет, никогда не было и, наверное, уже не будет. Сносно, как говорится, без словаря, я владею разве что только русским, да и то не всегда литературным.

Я смотрела как она подходит к своему автомобилю, как из машины выходит мужчина, открывает перед красавицей двери, усаживает ее, мило улыбнувшись, потом садится за руль и увозит ее в известном мне направлении. Чтоб уехать в этом направлении с этим мужчиной я готова была отдать все, что у меня есть. За этим мужчиной я была готова идти на край света. С этим мужчиной я мечтала иметь дюжину детей и внуков. Именно по этому мужчине я страдала последние три года и вот теперь наконец-то увидела всю картину: он, она и красный автомобиль.

— Женщина, что вам угодно? — прервала мои мысли продавщица.

Ненавижу, когда меня называют женщиной. Мне всего-то тридцать… За. Ну, в смысле, всего тридцать пять…

— Какая я вам женщина? — ринулась я в наступление.

Продавщица скривилась:

— Ах, прости. Девочка, зачем тебя мама послала в магазин?

— За тортом! За «Соколом», — вскипев от негодования и явного цинизма, крикнула я. Слёзы предательски подступили к горлу, и я решила ретироваться, чтобы не доставить окончательного удовольствия этой толстухе.

— Какая досада. Но, к сожалению, всех «птичек» разобрали. Так и передай своей мамочке, — услышала я вслед.

Из магазина я вышла с твёрдым намерением никогда, ни за что больше не переступать его порог. И еще я уже точно знала, что тот мужчина, который уехал в известном мне направлении и которого, между прочим, звали Лёнечка, никогда не будет моим.

Расстроенная, я не заметила, как добралась до подъезда, как поднялась на пятый этаж, как открыла дверь. Опомнилась я уже на полу: вся в слезах. Я сидела в прихожей, кричала в трубку:

«Светкааааа, поооомооооогииии мнееее», вытирала рукавом слезы и проклинала себя, свою жизнь и ту красавицу, которую мой Лёнечка увез в известном мне направлении.

Светка появилась на пороге моей квартире минут через десять. Она стала тормошить меня, заглядывала в глаза и каким-то истерическим голосом интересовалась:

— Пристрелили? Отравили? Изнасиловали? Напали? Ограбили? Что украли? Ты ранена?

Я смотрела на нее туманными глазами и, кивая, соглашалась со всеми ее версиями.

Рассмотрев меня со всех сторон, она убедилась, что я цела и невредима и отправилась в комнату искать улики ограбления и насилия.

Не найдя ничего похожего она присела возле меня на корточки и строго спросила:

— Что случилось?

Я развела руки в сторону и призналась:

— Вот такая. По-моему, это была Феррари.

Моя подруга блондинка и соображает худо, поэтому она только ахнула:

— Сбили, уроды?

Я замотала головой, что нет, потом кивнула, что да и, опять разрыдавшись, уточнила:

— Или порш.

Минут пять спустя, я сидела на кухне, на табуретке, а Светка, как лектор ходила вокруг меня и поучала:

— Ты — дурра! Как можно убиваться из-за какого мужика?

— Он не какой-то. Он японский язык знает! — защищала я Лёнечку.

Светка не на шутку задумалась, но потом скривилась и продолжила:

— Сколько бы языков он не знал он все равно остается мужиком, у которого член между двумя волосатыми ногами.

— Я люблю его! — жалостливо пропищала я.

— На здоровье. А вот убиваться не надо.

Я встала с табурета и призналась:

— Жизнь для меня потеряла всякий смысл. Прости, но мне придется тебя покинуть, — и потянулась к окну и попыталась его открыть.

Светка не на шутку испугалась, посадила меня на табурет и взялась за телефон:

— Наташ, ты? У нас ЧП. Срочно захвати Юльку и приезжайте к Клавке.

Светка — одна из трех моих подруг. Ее не обидела природа — она блондинка с шикарными длинными ногами, соблазнительными формами, голубыми глазами, окаймлёнными длиннющими ресницами и ямочками на щечках. Просто модель с обложки журнала. Ей тридцать, и у неё старый, богатый муж (ах, как ласкает слух «старый и богатый»), который, кстати, сирота (не от природы, а от старости). Так что все прелести общения со свекровью ей не знакомы. Он сдувает с неё пылинки и целует не только ручки, но и ножки. Еще у нее двое милых деток 12 и 7 лет (совсем не от нынешнего мужа, который на такие подвиги уже просто не способен), крутой дом на берегу моря, последняя модель «Мерседеса», ну и так, по мелочи: счет в швейцарском банке, дом на её имя на берегу Атлантики и любовник, годящийся ей если не в сыновья, то в младшие братья точно. Она всегда говорит: «Хочу, чтоб у меня было все и мне от этого ничего не было». Светка очень добрая и мягкая, как принято сейчас говорить: «Белая и пушистая».