Ана Морецон - Полнолуние любви Том 1

– Не все, – отрезала Мерседес. – Некоторые живут, припеваючи, не работая.

– Я таких не знаю. У нас здесь все работают.

– У вас! – передразнила Мерседес. – У вас потому и нищета, что работают.

– Послушай себя, что ты говоришь?

– Да ладно! Давай оставим этот разговор, у меня болит голова. Я, кажется, простудилась и на работу завтра не пойду.

– Я принесу градусник. – Женуина бросилась к серванту. – Куда же он подевался?

Когда она отыскала градусник и подошла к постели Мерседес, девушка крепко спала.

– Красавица моя, – прошептала Женуина, наклонившись над спящей дочерью. – Скоро наша жизнь изменится. Тебе не надо будет работать на чужих. И отец твой вернётся из Испании. Я уверена – он работает не покладая рук, чтобы выкупить магазин. Он вернётся, а магазин выкуплен… Я это сделаю… Я… и дети помогут мне…

– Мама, ты что бормочешь, почему ты не спишь? – В комнату заглянул Родриго.

– Я не сплю, потому что жду тебя. Где ты шатаешься? – Женуина закрыла дверь спальни и набросилась на сына, стараясь не кричать. – Имей в виду: этот сумасшедший Алваренга никогда не отдаст Флавию за тебя.

– Отдаст, Куда он денется.

– Как это, куда денется? Вы что… вы уже…

– Мы ещё…

– Смотри, Родриго, у нас здесь не принято соблазнять девушек…

– Откуда же столько народу здесь живёт?

– Я запрещаю тебе глумиться над серьёзными вещами.

– Ну, хорошо, хорошо, мама, иди спать. Тебе рано вставать.

Но раньше всех встала Мерседес и тотчас бросилась к Розите. Розита с тёмными кругами под глазами от бессонной ночи ждала её.

Как назло, девчонки подошли к Женуине как раз в тот момент, когда она, тряся перед носом изумлённой Эмилии пачкой купюр, кричала:

– Вот видишь, я взяла деньги из банка. Это первый взнос. Мы так договаривались с твоим мужем. Мои дети могут мною гордиться. Остальные пятьдесят тысяч мы заплатим вскоре…

– Как это ты договорилась с моим мужем?! – опомнилась Эмилия. – Я ещё пока хозяйка в своём доме. Я решаю – продавать магазин или нет.

– А я даю хорошие деньги! Никто не даст вам такой суммы…

– Мама, – тихо окликнула Женуину Мерседес. – Мама, можно тебя на минутку, очень важный разговор…

Что-то в её голосе было такое, что заставило Женуину тотчас замолчать. Они отошли в сторону.

То, что услышала Женуина, сразило её.

– Как ты могла! – наконец произнесла она. – Как ты могла взять чужое?

– Я взяла до утра… мне так хотелось хорошо выглядеть, мама… Ну, хоть чуточку лучше в этом ужасном платье.

– Ничего себе чуточку, турмалины с бриллиантами.

– Они очень дорогие, – вставила Розита. – Я говорила, что их нельзя брать. Теперь я должна рассказать всё сеньору Баррозо.

– Погоди, – Женуина схватила Розиту за руку. – Ты представляешь, что будет с ним, когда он узнает о пропаже?

– Ой, даже думать страшно! Он наверняка позовёт полицию.

– Господи, как мне доказать, что я взяла эти серьги только на один вечер, – заныла Мерседес.

– Пусть он только попробует сказать мне, что моя дочь воровка! – взорвалась Женуина. – Конечно, ты хотела их вернуть. Я поговорю с ним сама. У сеньора Баррозо есть семья, и он не станет портить жизнь порядочной девушке.

Но сеньор Баррозо думал иначе. Он надвигался на Женуину своим огромным животом и вопрошал:

– Что? Что? Подождать?! Чего подождать? Когда вы расплатитесь? А как долго вы собираетесь это делать? Всю жизнь? Вы знаете, сколько стоят серьги, которые украла ваша дочь?

– Не говорите так, сеньор Баррозо, я вас умоляю, ради Бога. Моя дочь не способна на воровство. Я… Я… буду убирать ваш магазин в удобное для вас время…

– Вы будете убирать на 300 тысяч крузейро? А?

– Неужели какая-то паршивая побрякушка стоит таких денег?

– Именно.

– Сеньор Баррозо, вы тоже отец, ради…

– Пожалуйста, не говорите о моих детях. Они не крадут, они учатся, у меня нет с ними проблем. Итак, я жду до шести вечера, и, если денег не будет, я вызываю полицию.

– Нате, нате вам ваши паршивые деньги, – Женуина вынула из сумочки стянутую резинкой пачку банкнот, – но знайте – это из-за вас я не выкупила свой магазин!

– Разве? А я думал, из-за вашей дочери. Здесь не хватает пятидесяти тысяч крузейро.

– Я выпишу вексель.

– Векселя не принимаем, но из уважения к вам и, честно скажу, жалеючи, я сделаю исключение.

– Становись за прилавок, – приказала Женуина дочери.

– Э, нет! – сеньор Баррозо загородил проход своей тушей. – Здесь ей делать больше нечего.