Ана Морецон - Полнолуние любви Том 1

– Мама, помолчи немного, мне нужно рассказать тебе что-то очень важное.

– Выкладывай всё сразу! Только не ври как обычно. Не вешай мне лапшу на уши.

– Мама, слушай. Всё в твоём мире связано одно с другим…

– Очень интересная мысль…

– Нет, правда. Ты отказалась от своей мечты…

– Я не отказалась.

– …И вышло так, что в результате крушения твоей мечты моя стала явью. Я познакомилась с потрясающим парнем. Он очень красивый и богатый. У него есть машина, он живёт в гостинице.

– В гостиницах живут и карточные шулера…

– Не надо, мама. Я говорю правду, я встретила настоящего принца, он красивее и добрее тех, о которых ты мне рассказывала в детстве сказки.

– А теперь ты рассказываешь мне сказки на ночь. Ты бы придумала сказку про принца, который работает, учится… Неужели ты можешь полюбить только за машину и гостиницу?

– Нет. Если бы он даже торговал на улице, как ты, я бы всё равно его полюбила. Я поняла, что такое любовь, я почувствовала это сердцем. Оно теперь бьётся уже не так, как раньше.

– Что ты хочешь этим сказать? Что у вас было?

– Всё и ничего. Ничего того, о чём ты думаешь.

– А если он придёт к нам, что ты почувствуешь?

– Не знаю. Стоило тебе заговорить о нём, как моё сердце забилось сильнее, и кровь прилила к лицу. Потрогай мои щёки…

– Да, я это знаю. – Женуина взяла в ладони лицо дочери. – Я чувствовала то же самое, когда смотрела в глаза твоему отцу.

Мерседес закрыла глаза, счастливо улыбнулась.

Женуина, тихонько напевая, нежно гладила кудрявые волосы дочери. Когда Мерседес уснула, Женуина осторожно встала, вышла в коридор. Дверь в комнату Родриго была открыта, Родриго лежал одетый на диване.

– Ты ел? – спросила Женуина.

– Нет.

– Идём, я согрею рис.

– Мам, неужели ты веришь во все эти байки про принца? – спросил Родриго, набив рот рисом.

– Ты слышал наш разговор?– С лица Женуины не сходила счастливая улыбка.

– Бред какой-то: машина, гостиница… Это только в кино так бывает, да и то в мыльных операх, а в жизни – совсем другое. А ты ей поддакиваешь, раззадориваешь её.

– Так приятно помечтать, сыночек… а потом, я верю: в жизни бывают чудеса.

– Откуда им взяться? Ты много видела чудес?

– Нет. Но я верю в них.

– Смешная ты у меня, мамка. – Родриго встал и обнял мать.

– А ты у меня наоборот – очень серьёзный, как старик. Кстати, о стариках. Сеньор Алваренга недоволен тем, что ты не даёшь прохода Флавии.

– Я? Не даю прохода? Что он понимает!

– Он понимает, что его дочь, и ты встречаетесь тайком.

– Ну и что? Ему какое дело?

– Как это? Ничего себе – какое дело отцу, где и с кем проводит время его дочь.

– Мы скоро поженимся. Вот я сниму свой клип, прославлюсь…

– Как будто всё дело в клипе… Где вы собираетесь жить?

– Будем снимать квартиру.

– На какие деньги?

– Я же сказал, что заработаю…

– Сыночек, наша улица – это большая коммунальная квартира, здесь ни у кого нет тайн, и здесь нельзя притворяться, что ты не такой, как есть. Конечно, можно немножко играть роль, но все понимают, что это – роль, и если ты хорошо играешь – эту роль принимают, а если нет – освистывают.

– Я не играю никакой роли, мама, я люблю Флавию.

– Ты не понял меня. Я говорила о другом. Иногда мне кажется, что ты смотришь на Флавию как на вещь, игрушку, а она – живой человек, и отец её имеет право понимать счастье дочери так, как он его понимает.

– Вот-вот, вы все лучше нас знаете, как нам жить.

– Мы хотим избавить вас от синяков.

– И не понимаете, что мы другие, мы не такие, как вы.

– Такие же, – устало махнула рукой Женуина, – поживите с наше и увидите, что такие же.

Родриго ушёл спать, а Женуина принялась мыть посуду в лоханке. Лицо её было грустным. Она думала о том, что бедность плоха не тяготами, которые приходится выносить на своих плечах, а тем, что разобщает людей, даже близких. Дети хотят другой жизни. Они видят её на центральных улицах, они справедливо считают, что достойны лучшей жизни, и, как всегда, винят в том, что им не досталась безбедная жизнь, самых близких, самых родных.

Как только Мерседес проснулась, не умывшись, прямо в халате, бросилась к Эмилии. Эмилия рассматривала каталог электрических кухонных приспособлений, а Эрме гладила её блузки.

– Здрасте. – Мерседес, запыхавшись, остановилась в дверях. – Мне никто не звонил?

– Звонили, звонили, – протяжно ответила Эрме, – я всё записала. Звонил какой-то парень, очень воспитанный.

– А где записка?